«Если», 2015 № 05 (243) - [42]

Рыба, подскочив, засвиристела, замахала хваталками, забултыхала внутренностями, и Вася с Корнейчуком поняли: стряслась беда.

— Алексей Леонидыч, пошли лучше отсюда, пока живы… — прошептал Вася. — Я, если че, рюкзак понесу…

— Погоди ты…

Корнейчук хотел сказать, что в озеро рухнули люди, и им может понадобиться помощь, но сообразил: нет, не люди! А, скорее всего, такие же лиловые рыбы.

Рыбина поднялась в воздух и, чуть шевеля задними лапами, поплыла к середине озерца. Достав изо рта красный приборчик (Корнейчук сравнил бы его с мобильным телефоном, если бы не торчащие рога наподобие козьих и не свисающие на тросах прозрачные шарики), рыба стала нарезать небольшие круги над водоемом, что-то отслеживая на экране и целясь в воду рогами.

Посреди озера набух черно-радужный пузырь. Лопнул — из него вылетела стайка зверьков, каждый размером с крупного кота. Далеко они не улетели, а шлепнулись в воду и забарахтались. Стало ясно: плавать эти гости не умеют.

Котов Вася уважал. Он схватил выворотень за длинный комель, подтащил к воде, развернул и бросил на воду, решив, что зверьки догадаются выбраться по нему на берег. Сам он сел на корневище.

Но когда зверьки полезли на сушу, Вася вгляделся — и в панике кинулся наутек. Они были шестилапыми. На ушастых головах были надеты маски, на спине каждый имел что-то вроде ранца с хвостом.

Корнейчук хотел спросить у рыбы, что это еще за чудо, но рыба пропала. Очевидно, улетела в лес и спряталась за деревьями.

Зверьки выбрались на берег и стали совещаться. Голоса у них оказались пронзительные и писклявые. Один, покрупнее, которого Корнейчук посчитал главным, стоял на четырех лапах, размахивая двумя передними. Когда он отдал команду — Корнейчук не уследил, но шестилапые гости мигом разбежались в разные стороны.

Главный медленно пошел к Корнейчуку, не доходя метров трех, присел и зашипел.

Корнейчук не знал, что умеет бегать так быстро и прыгать так далеко.

Споткнулся он не о бурелом и не о кочку, а о Васю, залегшего в малиннике.

— Леонидыч, ты? Пошли отсюда, пошли скорее, — запричитал Вася. — Ты дорогу знаешь, я-то не знаю! Идем, слышь?

Корнейчук знал, что Вася прав. Но у озера остался рюкзак с кучей добра.

— Погоди, может, они отсюда уберутся, — сказал он. — Чего они тут забыли? Заблудились, наверно…

— Ага, заблудились! Сейчас еще что-нибудь сверху шмякнется!

Вася оказался прав — шмякнулось. Правда, не в озерцо, а на берег.

Это была мудреная конструкция из палок, тросов и натянутых между ними полотнищ, по виду — из металлизированной ткани. Величиной она была с трехэтажный дом. Но из нее никто не вылез.

Корнейчук и Вася глядели на нее из малинника и недоумевали. А вот шестиногие гости подошли к ней, разглядели, посовещались и начали быстро-быстро разбирать.

— Что это они затеяли? — спросил озадаченный Вася.

— По-моему, строят навес…

— Так они тут жить собрались?

— Похоже на то. Ты прав — надо убираться. И вызывать сюда МЧС. Пусть они разбираются.

— Да! Да!..

Странный скрип заставил их замолчать. Скрипело совсем близко.

— Вась, глянь, что там, — велел Корнейчук. И Вася на четвереньках пополз смотреть, хотя мог ответить прямо: чего командуешь, ты мне больше не начальник, смотри сам.

Мгновение спустя зашуршали кроны ближних осин.

— Ни фига себе… — прошептал Вася.

Дерево стало крениться.

А потом раздался тихий и проникновенный вой.

Решив, что пришли волки, которых вообще-то в этих краях уже лет полтораста не видели, Вася вскочил на ноги, чтобы убежать, и увидел за кустами полянку, на которой хозяйничала лиловая рыба. Она согнула одну крепкую осину, как-то зацепив ее верхушку за пенек, и плыла по воздуху к другой, с тем же намерением. При этом рыбина скорбно подвывала, а черная загогулила с пропеллером сидела на пне и молчала.

Вася вернулся к Корнейчуку и доложил, что рыба спятила. А Корнейчук уже вроде с ней даже подружился. Очень ему не понравилась эта рыбья деятельность, и он пошел разбираться.

Интуиция не подвела — рыба затеяла самоубийство. Она уже привязала левую заднюю лапу к верхушке согнутой осины и теперь накидывала петлю на правую, чтобы, затянув узел, прицепить ее к другой осине.

Корнейчук, собравшись покинуть бизнес и семью, снарядился отлично. У него висел на ремне дорогой лезермановский мультитул, в котором было все для лесной жизни, включая стропорез.

Он вовремя перерезал тонкие шнуры, которые неизвестно где раздобыла рыба — возможно, вытащила изо рта, как и все свое имущество.

— Ты что ж это творишь?! — строго спросил Корнейчук, — Умом тронулась… тронулся… тронулось?.. Жить надоело?

— Жить надоело, — ответила загогулина. — Жить нельзя. Перед смертью спел и ухожу.

— А почему?

— Жить нельзя. Не имею права.

— Что ты натворил?

Загогулина сразу не ответила.

— Мало слов, — наконец сказала она. А рыба закрыла глаза кулачками. При этом внутренности завели хоровод.

В небе загудело, Корнейчук и Вася задрали головы. Прямо в озерцо летел серый шар с черными пятнами. Рыба тихо взвыла.

— Слов мало, говоришь? Сейчас их будет много, — грозно сказал Корнейчук. — Кто все эти? Какого беса они тут, в лесу, ищут?

— Не имею права жить, — ответила рыба. — Нужно уйти.