«Если», 2015 № 05 (243) - [39]

— Я никуда не лечу. Моя дочь, она летит… — Я прикусила губу. И куда она летит? — Я знаю, что она была тут час назад, не могли бы вы поискать ее по имени и ЦГИ?

— Да, конечно.

Я дала ему информацию.

Клерк взглянул на низ консоли.

— Простите, я не вижу здесь отказа от приватности. Я не могу сказать вам, куда она направляется.

— Позвольте, я сама…

Я подалась вперед, но он уже убрал проекцию.

— Разумная Среда уважает приватность своих граждан.

— Но она моя дочь.

— Мидзогути-сан, вашей дочери 18 лет. Среда воспринимает ее как взрослую. Извините, я не могу выдать вам эту информацию без ее разрешения. Когда корабль прибудет на место, вы сможете послать ей пинг-сигнал по ансиблю.

Мои костяшки побелели и чуть не раздробились, воротник блузки внезапно стал слишком тесным. Даже до соседних миров сдвиг-лайнер летит неделю или две. Если Май отправится еще дальше по окружности, может статься, я не услышу ее голос несколько месяцев.

Клерк смягчился.

— Я могу сообщить вам, что она летит по Бродяжьей Визе, позволяющей свободно путешествовать по планетам, одобренным Советом по образованию Среды.

Слова сливались в глухой бубнеж. Многие из моих учеников улетели по Бродяжьей. Среда рекламировала такие полеты как обучение на других мирах, но это было вранье. Я видела статистику — из тех, кто улетает, почти никто не возвращается, по крайней мере не для того, чтобы остаться здесь жить. Разве может Земля сравниться с галактикой?

Клерк сочувственно улыбнулся.

— Не волнуйтесь. Ваша дочь приняла верное решение. Совет одобряет только миры Первого Яруса, а Виза дает право на питание и ночлег. Я видел много подростков, которые улетают, не имея никаких планов…

Я отскочила от стойки. Достать Бродяжью Визу непросто. У Май для этого достаточно баллов, но ей все равно потребовалась бы рекомендация Администратора Совета.

Я позволила течению толпы вынести меня на улицу, не выпуская призму из рук. Я сжимала ее с такой силой, что на ладони остались красные отметины.

Пока я вбивала контактный код, пальцы дрожали; потом я ждала, и в сверкающих гранях призмы отражалось мое угрюмое лицо с плотно сжатыми губами. Ответ пришел через несколько минут.

Я поднесла призму ко рту, чтобы переводчик не пропустил ни единого слова.

— Нива, нам нужно поговорить.

* * *

Я понятия не имела, что на Земле еще остались «Макдоналдсы». Почти все ресторанные сети загнулись вскоре после контакта — их вытеснили пищевые каталоги и матричные принтеры. Оставшиеся еле-еле держались на плаву, обслуживая в основном пришельцев, охочих до образцов местной кулинарии.

Правда, от «Макдоналдса», каким я его помнила, осталось одно название. Ресторан располагался на краю пристани и был наполовину погружен в тихие воды Токийского залива. Фостерны и другие земноводные инопланетяне лежали на искусственных скалах чуть выше уровня воды. Посетителей обслуживали люди в гидрокостюмах, на которых красовались золотые полудужия.

Я отмахнулась от предложения хостеса надеть бесплатные рыбацкие сапоги и ринулась вперед. Пока я тащилась к Ниве, холодная вода ослабила мой гнев, но лишь самую малость.

— Как вы смели дать моей дочери визу, не поставив меня… Моя призма зажужжала.

— Воспитатель, я здесь, около пластмассового клоуна.

Я вздрогнула, отшатнулась и, запинаясь, извинилась перед смущенным фостерном, которого приняла за Ниву.

Администатор возлежал на мшистом камне, перед ним стоял поднос с пустыми мисками из-под натто[5]. Увидев этот поднос, я замешкалась. Ферментированные соевые бобы действовали на фостернов как легкий алкоголь. Не думала я, что Нива выпивает…

Мне указали на соседний камень.

— Прошу вас, присаживайтесь. Заказать вам что-нибудь — саке, пиво, вино?

— Нет.

Я поняла, что промочила задницу, и по позвоночнику пробежал электрический разряд. Но и это меня не отвлекло.

— Вы не имели права одобрять визу Май, не сообщая об этом мне.

— Где вы родились, Мидзогути?

— В Кумамото, — услышав вопрос Администратора, я моргнула.

— Этот Кумамото когда-то был независимым?

— Давным-давно — да.

Нива зачерпнул еще одну солидную порцию бобов, с грацией профессионала наматывая липкие нити на щупальце.

— И что, вы в юности изучали только Кумамото и ничего больше?

— Что вы имеете в виду?

Нива переместил натто в клюв и сделал паузу на пережевывание.

— Новые учебные курсы истории встречены сильным сопротивлением, даже бунтами.

— Чего вы ждали? Вы пытаетесь уничтожить наше наследие.

— Не уничтожить — углубить. Отдельные виды ослеплены эгоизмом и не способны увидеть глобальную картину… — Переводчик категорически не справлялся с интонациями, но я заметила, что цвета Администратора смазались — фостернский эквивалент невнятной речи, — В юности вы изучали японскую историю, потому что были гражданкой Японии, а не Кумамото.

— Это не одно и то же.

— Вы уверены?

— Уверена. В нашем двадцатом веке Соединенные Штаты оккупировали Японию на протяжении почти десяти лет. Они изменили структуру правительства и общества, переписали нашу конституцию, но не сделали нас американцами.

— Вот как вы воспринимаете Среду — как оккупантов?

Я молча поерзала на камне.

Взмахом щупальца Нива призвал официанта и заказал еще одну миску