Эшелоны идут под откос - [41]

— Да разве рассчитаешь все эти взрывы так, чтобы…

— Рассчитать одновременность взрывов в данных условиях невозможно, — соглашается Кручина.

А Михаил Миронович уже догадывается: «Непременно придумал что-то наш хитрый сапер…»

— Поэтому и не годится тут ни один из существующих взрывателей, — не торопясь, продолжает излагать свою мысль старший сержант. — Зато наш партизанский изобретатель, а точнее, племянник Михаила Мироновича — Дмитрий Щедров, придумал свой, вибрационный, который сработает от сотрясения. А сотрясения этой ночью, как мы полагаем, должно быть вполне достаточно, чтобы он сработал. Я дам вам пока четыре штуки, больше у нас и у самих нет.

— Главное, как я уже вам говорил, — напоминает чичковским подпольщикам Щедров, — светофор и входная стрелка. — Если не впустят его на станцию или примут на свободный путь, все пойдет насмарку!

— Это мы понимаем, Михаил Миронович, — кивает головой Драудинь. — Все стрелочные посты у нас под контролем. За это вы не беспокойтесь.

— Ну, тогда все! — протягивает ему руку Щедров. — Мне еще нужно успеть к вечеру до Вяз добраться.

Никогда еще не нервничал так военный комендант станции Вязы. Времени около двенадцати ночи, а от начальника мальцевской полицейской управы все еще нет никаких вестей. Днем Ракитин дал ему знать через военного коменданта станции Мальцево, что ждет «гостей» сегодня ночью. Но когда же? Это может быть и в час, и в два ночи, а может быть, и позднее? Всю ночь, значит, там и просидеть в ожидании?

Конечно, можно было бы оставить тут дежурного офицера, но кому доверишь такое дело? Где гарантия, что, прежде чем сообщить ему, Штралендорфу, о прибытии «гостей», дежурный не даст знать об этом начальнику гестапо гауптштурмфюреру Хассельману? А уж Хассельман так допросит и Ракитина, и коменданта Фогеля, что те все ему выложат.

«Черт его знает, как этот человек умеет добывать нужную ему информацию? — раздраженно думает о начальнике вязинского гестапо Штралендорф, — Я не удивлюсь, если окажется, что все мои офицеры являются его осведомителями, Это он, конечно, строчит на меня доносы не только своему начальству, но и в штаб группы армий «Центр». Следил бы так же бдительно, как за мной, за подпольщиками в депо, меньше бы диверсий было на дороге. Он, видимо, и сейчас что-то учуял, все еще торчит в своем кабинете. Никогда прежде без особой нужды не сидел так поздно…»

А времени уже первый час. Что у него там, у этого Ракитина, сорвалось все, что ли?..

И вдруг звонок!

Подполковник Штралендорф порывисто срывает трубку с телефонного аппарата.

— Да-да, это я! Слушаю вас, лейтенант Фогель!

— Ракитин просил передать, что ждет гостей в два ноль-ноль. Надеется, что вы или…

— Ясно, Фогель! Передайте, что будем примерно в половине второго. Пусть вышлет на станцию связного.

— Понял вас, господин подполковник. Какие еще будут указания?

— Пока все!

— Штралендорф кладет трубку и смотрит на часы. «Ого, уже половина первого! В нашем распоряжении всего час. Мне ехать туда, однако, не следует. Это может показаться подозрительным Хассельману».

На всякий случай он решает позвонить в гестапо, чтобы удостовериться, у себя ли он еще.

— Я слушаю, — сразу же отзывается Хассельман.

— Добрый вечер, господин гауптштурмфюрер! — Это Штралендорф. Что это вы засиделись так поздно?

— Жду с минуты на минуту приезда своего начальства.

— Штандартенфюрера Грюнталера?

— Да, господин подполковник.

— Ну, тогда понятно. А я рассчитывал домой с вами вместе на вашей машине. Моя сейчас в ремонте. Извините за беспокойство.

«Да мне ехать, конечно, нельзя, — озабоченно думает Штралендорф, положив трубку на аппарат. — Грюнталеру и я могу понадобиться. Не только ведь повидать своего подчиненного Хассельмана едет он сюда. Скорее всего, будет наводить порядок… Решил, наверно, лично проверить кое-какие доносы Хассельмана…»

Штралендорф снова снимает трубку и звонит Вольфу.

— Живо ко мне! — приказывает он, услышав голос обер-лейтенанта.

Вольф является спустя несколько минут.

— Надо срочно ехать в Мальцево, — сообщает ему Штралендорф.

— Вместе с вами, господин подполковник?

— Нет, поедете один.

Лицо обер-лейтенанта выражает недоумение.

— Все так складывается, что я не могу ехать. Операцию проведете без меня. Пора вам действовать самостоятельно. Но если провалите ее, вам несдобровать. Возьмите с собой два отделения жандармов.

— А на чем туда ехать, господин подполковник?

— На мотовозе.

—В том-то и дело, господин подполковник, что мотовоз неисправен, а автодрезина ушла в Ниловку. Я уже справлялся у дежурного по станции.

— Так что же вы мне об этом раньше не сказали?

— Думал, что дежурный сам доложил вам об этом.

— Ох, Вольф, чует мое сердце, провалите вы и эту операцию! Раз узнали у дежурного, что неисправен мотовоз, а дрезина ушла куда-то, немедленно нужно было доложить мне. Когда вы были у дежурного?

— Только что.

Штралендорф срывает трубку с телефонного аппарата:

— Дежурный?.. Что у вас там с мотовозом? Почему не доложили? Что значит «был исправен, и вдруг»?.. Кто на нем мотористом? Ефрейтор Мангер. Он надеется, что удастся исправить? Но когда, черт вас побери?!