Эсхатология - [47]

И вот я у каменного княжеского терема, но тот заперт, надежно закрыты ставнями окна, ломать – много шума. Дикие чувства мертвых так и рвались из моей глотки бешеным ревом, из мышц – буйным вихрем смертоубийств, но я сдержался.

Я вернулся обратно за частокол и принялся внимательно обследовать местность. Вскоре мое внимание привлекли две колоны, возвышавшиеся над осыпавшимся фронтоном. Неприметная дверца в клонящемся фасаде полукруглого здания. Я без труда и лишнего шума отодрал заколачивавшие ее трухлявые доски. Из узкого полностью затянутого паутиной проема на меня дохнуло сыростью, затхлостью, и чем-то еще незнакомым. Я медлил, мог я ошибаться, но чутье мертвых настойчиво тянуло меня под землю. В конце концов, решил я, проход вполне может статься выведет в подвалы терема, и я решительно шагнул вниз.

Держась за стену, я осторожно спускался по осыпающемуся гравию под уклон, поминутно останавливаясь, чтобы отодрать пряди паутины так и норовившие прилипнуть к лицу. Я наступил во что-то тепло, мясистое и податливое, вязко хлюпнувшее под ногой. Нагнувшись, я разглядел кладку коконов и раздавленного паука, вяло скребущего лапами, крупного – таких мне не доводилось встречать прежде. В моих ушах не умолкая звучал зубовный скрежет неуспокоенной мертвечины.

– Уж не ваш родственник? – спросил я у предков, и голос мой ушел вниз, в алчно раззявленный зев прохода, заметался там, в тленной глубине, рождая искаженное эхо.

Я не испытывал страха, скорее чувство гадливости к давно сдохшей каменной утробе.

– Ради Ее, любви ради! – процедил я, удерживая бушующих мертвых в холодных оковах решимости.

Бесконечный, как мне уже стало казаться, спуск закончился, исчезла паутина, я стоял в широком овальном зале, с обеих сторон ограниченном прямыми рвами, терявшимися в неизведанных безднах тоннелей. В нишах широких пилонов застыли ржавые изваяния в странных позах, сами же пилоны поднимались высоко ввысь, где образовывали арки, поддерживавшие потолок, на котором через равные промежутки располагались полусферы, из которых торчали стеклянные осколки.

Я обследовал оба туннеля, однако, не рискуя углубляться слишком далеко, да и не видел в том особой необходимости. По полу змеились какие-то скрюченные крошащиеся полоски, а со стен свисали фрагменты трубчатых лохмотьев, так же непонятного назначения. В одном туннеле путь перегородил перевернувшийся длинный караван, состоявший из нескольких скрепленных фургонов. Заглянув через окно, я разглядел внутри лишь почерневшие скелеты да горы трухи. Другой был наполовину заполнен нечистотами, что указывало на близость жилых помещений. Еще я нашел высохшие мумифицированные тельца крылатых вампиров, по-видимому, когда-то здесь обитал целый выводок, пока голод или что-то еще не погубили их.

Вернувшись в зал, я продолжил поиски. Я обнаружил ряд помещений заваленных всяким хламом и заброшенных. Ярус за ярусом они вели наверх, по мере того как я поднимался, проходя через них, воздух становился чище. Затем я внезапно услыхал возню над головой и затаился. Несомненно, этажом выше были люди. Я слышал приглушенные голоса, шаги, заставлявшие осыпаться с потолка пыль, и даже разглядел через щели в настиле мелькавший огонек.

Подождав пока все стихнет, я взобрался на покосившуюся металлическую конструкцию и принялся расшатывать доски, стараясь действовать как можно тише. Я вылез в погреб, заставленный бочками и штабелями ящиков. Пахло подгнившими овощами и разлитой брагой, в углу одиноко догорала позабытая масляная лампа. Скрипнули дверные петли.

На меня таращился растрепанный заспанный малый в кожаном засаленном фартуке поверх простых домотканых штанов, на поясе у него висела связка ключей и половник. Должно быть, виночерпий вернулся за оставленной лампой, а может, просто отлучался в отхожее место.

Застигнутые врасплох, мы изумленно таращились друг на друга, пока тишину не разорвал визг. Кричал, выйдя первым из ступора, прислужник, орал благим матом, визжал по-бабьи – высоко с надрывом.

Вздрогнув, я накинулся на него, вмиг разорвав грудную клетку. А в коридоре уже слышался многоногий топот, спешащей к месту происшествия стражи. Я отшвырнул тело к чану с солью. Оглядевшись, я разбежался, подпрыгнул и вцепился в балку потолочного перекрытия, обхватил ее ногами и повис там, покачиваясь вниз головой.

В помещение ворвалось четверо стражников, и замерли, держа на изготовку мечи и недоуменно крутя головами.

– Что за…! – выдавил коренастый пожилой рубака в меховой шапке и куртке с нашитыми поверх бляхами, судя по всему, старшой. – Брен, а ну-ка посмотри, что там с пьянчугой!

Молоденький стражник опасливо приблизился к лежавшему телу, путаясь в слишком длинном плаще, со своего места я видел, как дрожит древко копья в его руках.

– Эй! Эй, Варт, приятель, ты слышишь? – позвал он. – Тебе плохо? Ой, послушайте десятник, да здесь по всюду кровь!

Капля крови с моих пальцев капнула на капюшон стражника, вторая угодила прямо на нос. Брен вздрогнул и медленно поднял голову.

– Боги! – только успел вымолвить он.

– Клянусь Эталоном, здесь дело не чисто, сюда проник враг, нужно обо всем доложить… – начал десятник.