Эсхатология - [24]

– Э, право же, не до такой же степени мне безразлично! Ладно, имя мне – Ром, хотя среди низших духов ночи я более известен как Ваятель Легиона Мертвых.

– Что ж, бесспорно знающий себе цену Ваятель, а я – Сандр, князь Древоградский, это – смиренный Дмитр, настоятель Урга и прилегающих областей, служитель Бога Грезящего.

Чернокнижник пренебрежительно фыркнул:

– Грезящий! Старая сказка, разбавленная временем патока, которой ушлые жрецы потчуют доверчивых простаков, дабы заграбастать их имущество и души в придачу.

– О, нет! Ты сильно заблуждаешься, уважаемый маг. Когда-то и я был далек от веры, но теперь воочию убедился, что Грезящий гораздо материален, чем ты полагаешь.

– Пусть будет так, оставим философские споры рассвету, я вижу, сиятельный гость отчаянно зевает и более всего нуждается в отдыхе, чем в пустопорожних диспутах. Ступайте на второй этаж, вторая дверь направо не заперта. Бедняга, что жил там, к несчастью лишился рассудка от переедания и непоправимо навредил себе, но подобное стесняющее обстоятельство на одну единственную ночь едва ль может испугать добрых господ. Других свободных апартаментов все равно не предвидится: в гостинице наплыв постояльцев, спешащих на ежегодный шабаш в окрестностях Мора. Так же прошу прощения, что не могу проводить, нужно еще закончить инициированный ритуал, а завтра я познакомлю вас с содержателем сего укромного уголка, презанятным типом. Покойной вам ночи.

Едва переступив порог указанной комнаты, Сандр понял, на что намекал колдун; подсвечивая себе захваченной из подвала лампой, он оглядел повешенного на стропилах бедолагу. В комнате царил полнейший беспорядок, свидетельствовавший о торопливом обыске: матрас сброшен, содержимое окованного сундука перерыто и раскидано по полу, массивный шкаф сдвинут с места, на что указывали следы на почерневших половицах.

Сандр пожал плечами и принялся с наслаждением стаскивать обувь, наотрез отказавшийся заходить Дмитр устроился в коридоре, неодобрительно бормоча что-то под нос. Несмотря на крайнюю усталость, сон долго не шел к нему, как это обычно бывает по полнолуниям; Сандр ворочался, охал от боли в ноющих мускулах, икры – так те вообще были тверды словно камень. Снаружи ухали и хохотали кикиморы, стропила поскрипывали под тяжестью груза, сквозняк, задувая через неплотно пригнанные ставни, раскачивал пустые лампадки в темноте, однако мышей, клопов да прочих паразитов, любящих поползать по спящим, на удивление не было. Лишь только под утро юноше удалось забыться в оборванных, громоздящихся друг на друге гнетущих видениях.

Он пробудился уже довольно поздно от шума голосов, хождения и стука посуды. Первое на что он обратил внимание, с трудом сползая с кровати: труп исчез, а вещи аккуратно прибраны, табуреты расставлены вокруг низенького столика, даже на подоконнике красовался в глиняном горшке какой-то унылый репейник. Однако он ничего не слышал, так крепко спал.

– Что за наваждение! – пробормотал Сандр.

Потягиваясь и по-прежнему ощущая тянущую ломоту во всем теле – сказывался изнурительный переход, – Сандр распахнул дверь, и нос к носу столкнулся с хозяином.

Он неприязненно уставился на шарообразную лысую голову, выпуклые фасеточные глазища, узкие плечи переходящие в длинные конечности, которые заканчивались мощными пупырчатыми клешнями.

– Нерожденный!

– Головоног к вашим услугам, милостивый государь, – отозвался тот, низко кланяясь.

– Да.… Послушай Голо…хозяин, к сожалению, мне сейчас нечем расплатиться за постой, однако, само собой, при первой же оказии…

– Не извольте беспокоиться, ваш товарищ и мой давнишний хороший компаньон Ром уже обо всем позаботился. Отдыхайте, ешьте, пейте – сколько душе угодно. Кстати, ваш спутник чуть свет на ногах и поджидает вас внизу. Еще что-нибудь будет угодно?

– В принципе… я хотел спросить, вчера, когда я зашел в комнату, там находился труп, а сегодня он исчез.

– Не понимаю, господин остался чем-то недоволен? – осведомился хозяин.

– Ну, – Сандр сбивчиво стал пояснять, догадываясь, как глупо должно быть выглядит со стороны, – это непорядок, то есть я хотел сказать… – он окончательно запутался.

– Господин желал бы знать, где сейчас предыдущий постоялец? – раздельно проговорил хозяин. В его глазищах ничего не отражалось, гнусавый голос, исходивший из жаберных щелей по бокам шеи, был начисто лишен привычных человеческих интонаций, невозможно было понять, издевается гнусное существо или почтительно беседует.

– Да! Где он? – выпалил Сандр.

Жуткая рожа растянулась, как показалось Сандру в подобие ухмылки.

– На кухне, в кастрюле, господин, где ж ему еще быть-то родимому? Желаете отведать? Милости прошу к столу!

Сандр поморщился.

– Мертвечина – удел смердов, да простолюдинов. Схватиться в поединке с врагом, сильным, достойным, равным, и одолев вырвать горячее, истекающее кровью сердце, чтобы прямо на поле брани пожрать сосредоточие мощи – вот поистине пища настоящих героев. Что до тебя… А больше ничего на завтрак не предвидится?

– Скорее уж на обед, завтрак вы давно уж-то проспали. А то, как же! Есть великолепный отвар из трав, проросшего картофеля и сушенных обеззараженных мухоморов, сам собирал в прошлом году, – Головоног бочком подобрался вплотную, похотливо беря клешней Сандра за локоть. – А может господин предпочитает некие потаенные радости, практикующиеся в отдаленных берлогах, из тех, что ныне практически выродились или находятся под запретом в большинстве ханжеских городов? Здесь у нас с этим не так строго, а то и понятно – народишко темный, все больше уроды больные всякие…