Эротоэнциклопедия - [16]

Прости, что огорчаю тебя. На то я и друг, чтобы не прятать голову в песок. И еще одно. В знаках и символах пола в массовой культуре никто, кроме тебя, не разбирается, как, впрочем, и в семиологии эротической литературы. Эти главы должен написать ты. Поэтому умоляю тебя не пренебрегать здоровьем. Ты обязан позаботиться о себе, хотя бы ради «Энциклопедии», которая иначе не увидит свет.

Теперь что касается твоего курса. Торжественное открытие намечено на первое августа, а вы с Эдмундом, очевидно, приедете в конце июля. Я отремонтировал чердак, так что в этом году в вашем распоряжении будет два этажа. На твой цикл лекций записалось рекордное число студентов, ровно полсотни. Некоторых мы знаем, во всяком случае по фамилиям. Главным образом это диссертанты и ассистенты из мелких, но зачастую тем более амбициозных университетов. Для большинства, как и для Эдмунда, нам удалось получить государственные и частные стипендии. Благодаря тебе к нам съедется цвет молодой итальянской гуманистики, которая перед тобой преклоняется.

Плания хотела бы защитить диссертацию, которой стольким тебе обязана, еще в этом году. Сомневаюсь, однако, что успеет. Сейчас она на этапе проверки собранных материалов и нуждается в твоей помощи. Я не хочу тебя беспокоить и делаю это вместо нее. Несколько раз слышал, что на конференции в Принстоне наша Ксантиппа и твой Жан-Пьер поспорили. Население римской Италии к началу нашей эры она оценивает в восемь миллионов, он — в семь. Плания полагает, что римлян было немного больше, около шести миллионов свободных граждан и гражданок, полтора миллиона рабов, в общей сложности — семь с половиной. Что ты об этом думаешь?

Ты разбудил в Плании амбиции, которые порой превосходят ее возможности. Как мне кажется, тщательно проанализировать нравственность и сексуальные обычаи в рабской среде невозможно. Точные данные отсутствуют. Плании удалось лишь установить, что до III в. н. э. рабам не разрешалось вступать в брак. Теперь она ломает голову, как интерпретировать этот факт? Как сознательную политику Рима — держать рабов вне закона и цивилизации, в скотском состоянии? Такова гипотеза Плании. Я, впрочем, считаю, что одно не исключает другого — брак просто являлся составной частью римского гражданства. Разница небольшая, но все же…

Плания пришла к выводу (тут я с ней согласен — ситуация не изменилась и по сей день), что наибольшее значение придавали браку простые люди. Для них он был своего рода «крышей над головой»: давал ощущение безопасности и стабильности, облегчал воспитание потомства. Право создать легальную семью более всего ценило первое поколение римских граждан, то есть вольноотпущенных. Хороший пример — Гораций, сын вольноотпущенного, сборщика налогов на аукционах в апулейском городке. Сколько же этому маленькому человеку пришлось горбатиться, отказывая себе во всем, чтобы послать сына учиться в Афины! Как же он, должно быть, радовался его успехам! Хорошо говорит о Горации то, что он отцу долг отдал (с поэтами это случается не так уж часто), приведя в своих стихах его заветы — «жить бережливо и расчетливо». Сборщик налогов выбивал у сына из головы мысли о «платной любви», предостерегал перед «замужними». Эти заветы мне постоянно цитировал собственный папочка. И тоже, точь-в-точь как папа Горация, ставил в пример знакомого присяжного заседателя.

Я упомянул Горация, чтобы ты понял, о каких сатирах идет речь и что я наблюдаю. Плания подчеркнула «и меня это уберегло от пагубных пристрастий», а на полях нацарапала: «не все папочки насилуют дочек». У меня сжалось сердце. Мы никогда не говорим о подростковых годах Плании. Но мне кажется, ужасные воспоминания вновь стали ее тревожить. Как бы я хотел, чтобы Плания мне открылась. Ролан, не думаешь ли ты, что ей пошел бы на пользу психоанализ? Или даже исповедь. Во всяком случае теоретически. Едва я поставил точку, у меня перед глазами возник наш пухлый дон Джованни со своим огромным слоновьим ухом. Несчастная грешница еще из церкви вернуться не успеет, а он уже раструбит, кому она наставила рога.

Очень тебя прошу, Ролан, уговори Планию бросить эротику рабов и заняться матримониальными вопросами. Данных по этой проблеме больше, а институт брака в Риме — поистине парадокс, который стоило бы тщательно проанализировать. Венчание представляло собой дело совершенно частное, брак был вписан в систему римского права. Но каким образом? Ведь никакие записи в муниципалитетах не производились, никакие чиновники в церемонии не участвовали. Врачующимся было достаточно подать друг другу руки. Формальности сводились к договору о приданом.

У Плании нет четкой концепции. Сперва она полагала, что в Риме брак давал гарантию «легального прироста граждан». Такое отношение, предположительно небольшой группы сенаторов, высмеял, как ты, возможно, помнишь, Плиний Младший. Его знаменитая фраза, и по сей день, впрочем, не утратившая актуальности, звучит примерно так: «Если нам не хватает граждан, я в течение пяти минут могу освободить тысячу рабов. Только идиот станет ждать девять месяцев».

Из слов Плиния Плания сделала вывод, что в Риме отсутствовала какая бы то ни было семейная политика, а браки заключались из опасения, как бы не вымер род. Я возразил, обратив внимание Плании на то, как легко было кого-нибудь усыновить и дать ему свою фамилию. Зачем же римляне женились, а после — столь же легкомысленно разводились, без согласия и даже уведомления супруга? О разводе Мессалины с Клавдием, который в общей сложности был женат четырежды, знала каждая галка на заборе, только не сам император. Как соотносились матримониум и любовь?