Эрос на Олимпе - [13]

Каждый день рано-рано вставала царица Пасифая. Купалась в теплой воде, настоянной на благовониях, заплетала волосы косичками, надевала свои самые красивые платья с разноцветными оборками, стан стягивала корсажем и с открытой грудью, по придворной моде (а грудь у нее была великолепная), в изящной шляпке на голове шла к своему возлюбленному. В пути вынимала зеркальце, поправляла прическу, меняла местами драгоценные украшения так, чтобы возлюбленный все это оценил. В изящных туфельках бродила по горам и вечером возвращалась усталая, с разбитыми ногами, в платье, изодранном так, что впору было его отдать кому-нибудь из кухонных девушек.

Закрывалась, никого не хотела видеть, а если и вызывала прислугу, то разве только для того, чтобы отдать приказ зарезать такую и такую яловку – и немедленно! Терзаемая ревностью и неудовлетворенной страстью, царица засыпала тяжелым сном, полным знойных видений и миражей. Никто не смог ей посоветовать поехать в Ахею: там течет чудодейственная река Селемн,[38] и стоит только омыться в ее водах, как забудешь все любовные терзания и тоску.

Не видя ниоткуда спасения, Пасифая решила довериться единственному человеку, который был в состоянии ей помочь. Пошла к Дедалу,[39] афинянину. Известно было, что он все умеет: и по камню резать, и водопровод исправить, и канал построить. Как позднее оказалось, умел даже летать по воздуху. Пасифая призналась ему в своих затруднениях. Сначала он не понял, зачем она ему это рассказывает. Царица обещала ему золото и угрожала карой, но не сказала прямо, чего желает. В конце дала ему понять, что на возлюбленного надо произвести впечатление, будто она корова. Может быть, подойдет что-нибудь искусственное, какая-нибудь машина… Дедал понял, кивнул головой и взялся за работу.

Через несколько дней все было готово. Мастер выстрогал из дерева весьма подходящую корову и так искусно накрыл ее шкурой, что даже самый хитроумный бык не обнаружил бы подвоха. Внутри была выдолблена полость. Пасифая поднялась по сходням и там укрылась. Корову принесли на луг и привели быка. Самая ужасная страсть, когда-либо сжигавшая женщину изнутри, была удовлетворена. Через деревянную морду мнимой коровы вырывались дикие крики бешеного наслаждения.

Что сталось с быком, неизвестно. Пасифая же в положенный час родила чудовище, голову оно имело бычью, остальное тело – человеческое. Назвали его Минотавром. Он был неукротим и жаждал крови человеческой. Его убил Тесей, молодой афинский герой. Пасифаю Минос велел заточить. В печали и скорби скончалась дочь бога солнца.

АМФИТРИОН

Царица Алкмена была прекрасна. Ее голубые глаза были как васильки, темные и одновременно искрящиеся особым блеском, подобно двум озерам, в которых утопают мерцающие отображения звезд. Поэты воспевали ее стройные ноги и безупречную добродетель:

А сердце имела честное и столь верна[40] мужу —

как бассейн, окруженный цветами.

Ею мог гордиться супруг Амфитрион, с кем она пребывала в беотийских Фивах в изгнании. Он часто покидал ее, отправляясь на войну. И тогда только и думал об отмщении врагам своим, из-за которых покинул родной край.

Алкмена оставалась одна. Сидела с прялкой в кругу своих служанок, пела вместе с ними, слушала старые сказки, а когда рассказывала сама, то те слушали, отложив свою работу. В другой раз, присев на пол, бросала кости, находя в игре не только развлечение, но и ворожбу о скором возвращении супруга. Вечером направлялась очень печальная в свой альков и перед сном твердила имя Амфитриона.

Такой увидел ее Зевс и полюбил. Если верить мифам, это была последняя смертная дева, которую любил Зевс. А увидев ее чистоту и добродетель, понял, что ни дождь золотой не наполнит ее верного лона, ни обманчивый лебедь не проникнет за ее пояс, который имел право снимать только Амфитрион. И тогда Зевс решился принять облик обожествляемого ею супруга.

Никогда, ни в каком воплощении не чувствовал он себя столь плохо и непривычно. Не знал, хорошо ли сыграет свою роль и не выдаст ли себя каким-нибудь жестом, не свойственным Амфитриону. Долго с высоты Олимпа присматривался к увлеченному войной герою и перед зеркалом подражал его хватке. Наконец отважился спуститься на землю. Уже под вечер он очутился в темных сенях двора. Сопутствовал ему Гермес, переодетый оруженосцем Амфитриона.

При виде супруга радостными слезами заплакала истосковавшаяся Алкмена. Целовала его глаза, прижималась к нему, расспрашивала. Зевс-Амфитрион вынул заранее приготовленный золотой кубок, чудный резной гребень из слоновой кости и жемчужное ожерелье – как будто из военных трофеев, а видя, что женщина принимает его за истинного супруга, начал рассказывать, как громил врагов, что свершил и как отважно держался. На испуганные вопросы Алкмены, не ранен ли, вынужден был сбросить одеяния и показать части тела, каждую особо.

Уже звезды начали бледнеть, когда Зевс-Амфитрион вышел к Гермесу, спавшему в сенях, и дал ему какие-то таинственные приказания. Гермес, сбросив свое человеческое обличье, распростер крылышки у ног и полетел. Отец же богов и людей вернулся к ложу Алкмены.