Ереван. Мифология современного города - [17]

Процитировав песни 50 – х, хотелось бы представить читателю и великолепные образцы романсов, эстрадных песен 60-х. К сожалению, невозможно без литературного перевода передать красоту расцветшего языка, интеллигентный лиризм и богатство осмысленной, личностно-окрашенной городской жизни, зазвучавших в этих песнях. Лучшие из песен того времени далеко позади оставляют шлягеры советской эстрады – как в музыкальном, так и в поэтическом отношении.

Благодаря “культурному энтузиазму” под пристальным вниманием общества оказались композиторы, художники и поэты. По времени это явление совпадает с расцветом поэзии и живописи “времен оттепели” в Москве, Ленинграде и других городах.

Не будет преувеличением сказать, что образ весны и самой Армении как романтической девушки пришел непосредственно с картины О. Зардаряна “Весна”, был повторен в образе подруги героя фильма о гимнасте Давиде Азаряне, в котором тоже пелось о весне.

Не таланты черпали вдохновение от народа – народ искал и находил в трудах своей интеллигенции близкие себе черты.

Стихи, оперы и эстрадные песни тех лет отличались богатым языком, мелодичностью, что оказалось настолько приятным людям, что некоторые из них тут же объявили народными, и это звание они подтвердили долгими годами своей популярности.

Ажиотажным спросом пользовались сборники песен, ставшие потом каноническими “Толстый ергаран(песенник)” и три малоформатных. В песенники вошли и сельские песни Восточной Армении, и городские романсы Западной, и “советская песня”, и эстрадные песни, и гусанские (бардовские).

Обычно старые песни помнит старшее поколение. В Армении 60 – х песенник брали с собой на разные торжества, поскольку известных всем песен до сих имелось очень мало, и старшее поколение (собравшееся из разных краев) не могло тут помочь. Поэтому пели по книжке, пока лучшее из вошедшего в песенники не выучили наизусть.

Армяне очень быстро забыли, что “народные” песни “Пастух в горах загрустил” и “Вода течет из-под тучи” были из оперы “Ануш”…

Танцы балета “Гаянэ” поставили разделительную черту в народных стилях: если “Армянский танец” стал “главным” танцем армян, то “Курдский танец” (известный как “Танец с саблями”) и “Грузинский танец” подсказали признаки “не нашего” танца.

Балетный танец, отразившись еще раз в хореографии танцевального ансамбля “Мак”, повлиял на характер движений в народном танце. Творческая находка Государственного ансамбля песни и танца Армении – танец “Берд пар” также вскоре стал народным танцем. Мы не утверждаем, что такого танца не было в историческом прошлом. Несомненно одно – его не было в обороте, его вернули народу профессиональные хореографы.

Армения 60-х не делала отличий между эстрадной и народной песней, живописью и декоративно-прикладным искусством. Каждая песня, каждая картина были пока из ряда “штучных” явлений, и подобно первым полетам космонавтов, пока не успели слиться в непрерывную череду.

В людях любого возраста могла соседствовать любовь к музыке Комитаса, к джазу, к модной поэтессе Сильве Капутикян и ко всеобщему любимцу Шекспиру. Все было в одинаковой мере в новинку, все было нужно и молодым, и старым. Предпочтения стилей и жанров появились гораздо позже – в 70 – х, совсем в другой социальной обстановке.

Вкусы армян того времени очень хорошо отражают имена, которые давали детям: Гамлет, Гаянэ, Спартак, Ануш, Байрон, Офелия, Ричард, Аида, Юра (от Гагарина), Роберт (от Рождественского), Джульетта, Грета (из сказки Бр. Гримм), были даже Жюльверны, Майнриды, Джонриды. Это помимо “всесоюзных” Эдиков, Рудиков и Жориков, которые прижились в “стиляжном” Ереване лучше, чем где бы то ни было еще.

Естественно, что такие имена реже всего давали в образованных семьях. Таким образом, в них отражена широта сферы интересов людей, еще недавно бывших далекими от культуры, неожиданно увлеченных всеобщей тягой к чтению и музыке.

Первая “экскурсионная программа”

“…Рядом с Ереваном – озеро Севан:/ Извини, что меньше, чем Тихий Океан!/Там форель прекрасная под волнами спит, / Извини, что меньше, чем в океане кит!/ Эй, джан, Ереван – родина моя!…”, – такая шутливая “визитная карточка” была у ереванских джазменов 60 – х. Конечно, Ереван пока не был настоящей родиной для большинства взрослых людей. Но как сильно было желание чуть-чуть похвастать, поделиться радостью обретенной родины, пригласить в гости!

Это были первые ласточки работы ереванцев “на экспорт”. Они носили характер самообъяснения, рассказа “им” о “нас”.

“Справа – горы, слева – горы, а вдали – Кавказ / Там армяне создавали свой армянский джаз…”. При этом нарочно пародировалось и упрощенное понятие “братьев по Союзу” об армянах, и даже их понятие об армянском акценте – раз уж гостям так нравится!

На обновленной родине, решили ереванцы, должно быть все. И об этом надо поскорее рассказать всему миру. Ереван должен быть похож на весь мир в миниатюре. Гостям давали пояснения: “Вот это ереванская кошка, а вот это – ереванский троллейбус…”. Пели: “Ереванский луна выходил на небес…” (опять “имитация” акцента и того образа армянина, который имелся в представлении других народов).