Еретическое путешествие к точке невозврата - [174]

— Не посылали стражников узнать, в чём дело?

— Нет, ваша милость, не посылал, у меня людей, ну, это, кот наплакал. А меньше десятка посылать тоже нельзя — передушат, как хорёк курей. Так что, сами понимаете…

И, чтобы перевести разговор с неприятной темы, комендант спросил:

— Надеюсь, ваше путешествие было успешным?

— Это с какой стороны посмотреть, — пожал плечами Вольфгер. — Никто на нас не нападал, в драки не вмешивались, разве что одному нахальному попу пришлось физиономию поправить, пива богемского попили. Но вот с Мюнцером встретиться не вышло: мы в Прагу, а он, оказывается, из Праги, так что, выходит, зря проездили, только время потратили.

— Вот как… Не повезло, значит. Это, ну, досадно. Зато вы прямо к прощальному ужину угадали. Кабанятина будет, болотная птица, рыба опять же…

— А кто уезжает?

— Так доктор Лютер и уезжают, — ответил комендант.

— Как уезжает, куда, зачем?

— А невеста за ним приехала, фройляйн фон Бора. Он и раньше по весне уезжать собирался, а тут, значит, как раз такой случай. Да вы сами его вечером обо всём и расспросите! А вы идите, идите во дворец, фройляйн Уте уже, наверное, доложили, что вы приехали. Да и устали вы с дороги, а я, дурак старый, разболтался, держу вас на ногах…

* * *

Стол для прощального ужина накрыли в Обеденной зале, на первом этаже дворца. Помещение было мрачноватым и холодным, не спасал и огромный камин, в котором пылали дрова. В белёных стенах были прорезаны глубокие оконные амбразуры, отделанные тёмно-красным кирпичом. Таким же кирпичом были окантованы дверные проёмы с полукруглыми сводами. Почерневшие от времени деревянные потолочные балки поддерживали колонны с богато украшенными квадратными капителями. Пол был выложен крупными каменными плитами в два цвета.

Чтобы хватило места для всех приготовленных для пира яств, Берлепш приказал принести самый большой стол, который только нашёлся в замке. В результате за ужином гостям и хозяевам пришлось сидеть на таком расстоянии друг от друга, что разговаривать было почти невозможно — кричать никому не хотелось. Из сундуков достали самую лучшую посуду — тяжёлые и громоздкие кубки, серебряные тарелки с гербами давно забытых родов, причудливые графины с узкими горлышками, огромные вазы, напоминающие тазы.

Пока слуги суетились, принося и расставляя запоздавшие блюда, господа стояли в стороне, негромко беседуя о пустяках, ждали только Лютера и его невесту.

Спустя несколько минут в коридоре послышались быстрые шаги, и вошёл доктор Мартин Лютер, ведя под руку Катарину фон Бора. Он, как всегда, был одет в чёрное. Лютер выглядел побледневшим и расстроенным, он явно нервничал, предстоящий ужин его не радовал. Фройляйн Катарина, напротив, лучилась улыбкой, её некрасивое лицо сияло, став милым и привлекательным. Она оделась под стать жениху, во всё чёрное, накинув вуаль из фламандского кружева, напоминающую фату. В левой руке бывшая монахиня по привычке перебирала янтарные чётки.

— Господа, прошу извинить нас за опоздание, — сказал Лютер, поклонившись. — Фройляйн фон Бора и я благодарны вам за то, что вы почтили своим присутствием этот ужин, который, как я вижу, будет не скромной трапезой, как я хотел, а роскошным пиром.

Комендант смущённо кашлянул.

Лютер ещё раз поклонился и пригласил всех к столу. Слуги с грохотом отодвинули тяжёлые стулья. Дождавшись, когда дамы усядутся, остальные заняли места за столом.

Вольфгер давно проголодался и ждал, когда слуга нальёт ему вина и положит на тарелку первую перемену кушаний, но, оказывается, он забыл, что перед трапезой полагается выслушать молитву.

Лютер встал. Вольфгер нечестиво надеялся, что молитва окажется не слишком длинной. Так и вышло.

Господи, благослови нас и эти Твои дары, которые ныне сподобимся вкушать. Да послужат они нам в силу, а Тебе во славу. Через Иисуса Христа, Господа нашего. Аминь.

Мгновение помолчав, Лютер сел на своё место, комендант подал знак, за спинами гостей засуетились слуги, и ужин пошёл своим чередом.

Низкорослый гном, на стул которого слуги заранее положили большую подушку, азартно ел за троих, запивая каждый кусок дичи хорошим глотком вина, не отставал от него и Берлепш, которому душевные терзания были чужды. Вольфгер после скудноватой дорожной еды старался быть сдержанным. После жареного лебедя, которого подали на стол целиком, с растопыренными крыльями и изогнутой шеей, принесли насаженных на вертела чирков, за ними последовала кабанятина, потом речная рыба и пироги с разнообразной начинкой. Сласти Вольфгер есть уже не мог, да и другие к ним почти не прикоснулись.

Подали горячее вино с пряностями, и Берлепш предложил перейти к камину, чтобы в приятной, неторопливой беседе провести остаток вечера. Воспользовавшись этим предлогом, Ута и Алаэтэль попрощались с Лютером и его невестой, поблагодарили коменданта и удалились в свои комнаты.

Вольфгер заметил, что в этот раз обычно сдержанный Лютер не отказывался, когда виночерпий наполнял его кубок, и сейчас лицо его порозовело и казалось не таким тревожным — морщины разгладились, исчез тревожный блеск в глазах.

— Может быть, мы попросим господина доктора спеть? — неожиданно предложила Катарина. И, уже обращаясь к Лютеру, с улыбкой добавила: