Еретическое путешествие к точке невозврата - [136]

Лютер долго молчал, с некоторым удивлением разглядывая своего гостя, потом сказал:

— Вы, ваша милость, задали чрезвычайно глубокий и чрезвычайно сложный вопрос. Не скрою, я в известной растерянности, потому что никогда не думал над этим. Я мог бы, конечно, высыпать на вас ворох бесполезных цитат из сочинений так называемых отцов церкви, но не стану этого делать. Это глупо и бессмысленно. Кто может угадать мысли врага рода человеческого?!

С одной стороны, светопреставление повлечёт за собой грандиозную битву сил добра и сил зла, в которой силы зла будут окончательно повержены, и вообще, в Царстве Божьем нет места для Сатаны. С другой стороны, милость Господа неисчерпаема, и, возможно, он помилует и дьявола. Наконец, враг рода человеческого ведь тоже создан Им, как же создание может противиться воле Творца?!

Да… Дьявол… Знаете, господин барон, мысли о дьяволе сопровождают меня всю мою жизнь. Я появился на свет в шахтёрском посёлке, а шахтёры — очень набожный и суеверный народ, ведь спускаясь под землю, они ежедневно, ежечасно рискуют жизнью. Рудокопы верят, что пробиваясь под землю, они движутся в сторону Преисподней, и в один далеко не прекрасный момент могут встретиться с самим дьяволом. Для них дьявол — не абстрактный религиозный символ, а вполне реальное существо. Многие годы и я думал так же. Меня всегда преследовало ощущение собственной греховности, душевной нечистоты, за которую я обязан понести наказание. Не выдержав духовных терзаний, я решил скрыться от мира в монастыре и там обрести душевный покой. Но в монастыре было ещё хуже, дьявол искушал меня и там. Когда все молились и плакали в умилении, на меня нападала беспричинная злоба, мне хотелось крушить иконы, изрыгать брань, бить, кусать и пинать своих собратьев. Отец настоятель смотрел на меня с удивлением, а простые монахи с трепетом. Им казалось, что я одержим. В ужасе я изнурял себя постом и молитвой, лежал крестом на ледяных камнях церкви, в одной ветхой ряске часами стоял на морозе. Я соблюдал установления ордена так строго, что теперь могу сказать, что коли мог бы монах попасть на небеса через своё монашество, то это был бы я. Вся знавшая меня монастырская братия согласится с этим. Продолжай я и далее подобным образом, я бы довёл себя бдениями, молитвами, чтением и другой работой до болезни, а то и до смерти. Но я не добился ничего. Дьявол не отступал. Монастырь, который я считал местом для умиротворённых, спокойных размышлений, оказался для меня адом. Я был на грани умоисступления. И тогда отец настоятель, не снимая с меня монашеских обетов, решил, что я должен вернуться в мир. Это спасло меня.

Сейчас-то я считаю, что все истязания духа и плоти, которым я подвергал себя, были глупыми и бесполезными, они ни на волос не приблизили меня к Богу. Скорее, наоборот, я на своей шкуре постиг всю бессмысленность монастырского бытия.

Я пытался уйти от дьявола, который искушал меня в монастыре, но это оказалось не так-то просто. Мне кажется, что куда бы я ни пошёл, где бы я ни жил, мой дьявол всегда со мной, я ношу его за плечами. Однажды он показался мне даже здесь. Как-то ночью я засиделся за переводом, а когда оторвал глаза от рукописи, увидел его козлиную морду. Я швырнул в него чернильницей, и он исчез, а клякса на стене осталась. Вот она, видите?

— А это точно был дьявол? — с сомнением спросил Вольфгер.

— Не знаю, возможно, конечно, это был плод моего переутомлённого разума. Во всяком случае, больше он не являлся. В ту ночь я больше не мог работать, потому что у меня не было другой чернильницы. Теперь-то я держу в келье их несколько, но нечистый больше не беспокоит меня. Похоже, я открыл новый обряд экзорцизма — изгнание дьявола с помощью чернил, которыми пишут текст Библии.

— А вообще, что такое или кто такой есть дьявол?

— И снова глубокий и сложный вопрос, на который у меня нет ответа, — вздохнул Лютер.

— Но… Как же так?

— Да уж вот так…

— Не понимаю! Вы, богослов, человек, изучивший Писание, читавший его на латыни, на греческом, на иврите, и даже сделавший перевод Евангелия на немецкий язык — и не знаете?

— Так ведь никто не знает. Вопрос о дьяволе чрезвычайно сложен и запутан, и чем глубже мы, взыскуя истины, пытаемся постичь суть святых книг, тем больше мы от неё отдаляемся и впадаем в ересь. Этот парадокс уже стоил веры многим, тем, чьи христианские догмы в начале пути были крепче алмаза. Единственная защита от ереси, которой владеет христианская церковь — это максима Тертуллиана «Credo quia absurdum est».[85]

Возьмём самую первую книгу Библии «Бытие». Вы помните предание о грехопадении Адама и Евы, соблазнённых Змеем? Ну, разумеется. Так вот, сейчас наши богословы считают, что первые люди пали, не устояв перед соблазном дьявола. Если же мы попросим их раскрыть Библию и показать слово «дьявол», нас обвинят в ереси! А в «Бытии», на самом деле, ни о каком дьяволе и речи нет! Там говорится о Змее! В дьявола змея превратили гораздо позже отцы церкви.

И вот резонно спросить себя, почему же в святой книге, в которой описывается создание всего сущего, не упомянута такая важная часть мироздания, как дьявол, ведь он — сосредоточие мирового зла! Да и вообще, древнееврейское слово «satan» означает просто-напросто противника, любого противника. А на греческий язык его уже перевели словом «diabolos», да ещё с определённым артиклем. Подозреваю, что именно тогда из абстрактного, в чём-то умозрительного божественного «противника» и возник вещественный дьявол, дьявол-сущность. Но и это ещё не тот дьявол, которым сейчас монахи пугают суеверных крестьянок. Нынешний дьявол — омерзительное существо, враг рода человеческого, получеловек-полукозёл, поросший шерстью, с копытами, рогами и хвостом — это странная помесь библейского, мистического дьявола с дохристианскими низшими духами, вера в которых ещё очень сильна у простецов. И вот монахи, из которых хорошо если один из дюжины может нацарапать на пергаменте своё имя, тащат на костры таких же неграмотных мирян, потому что точно так же, как и они, верят в нечистую силу и в меру своих никчёмных сил пытаются бороться с ней… А насаждают это изуверство не что иное, как монастыри!