Эра дракона - [98]

Так было при Ельцине, но принципиальных изменений не произошло и позже. Новый российский президент Путин шел тем же путем. В середине июня 2006 года Владимир Путин написал: «После сложных переговоров стороны решили пограничные вопросы. Достаточно сказать, что прецедентов подобных развязок — как по протяженности границы, так и по составу участников — нет и не было в Азии»[757].

Красиво сказано, но снова согласие достигнуто за счет уступок российской территории.

Критики второго российского президента писали: «Владимир Путин, принимая присягу, обещал защищать национальные интересы России, но при нем часть амурских островов, в том числе и Даманский, под предлогом демаркации границы были переданы Китаю»[758].

Мы медленно уступаем. И тем самым поощряем дальнейшие желания заполучать новые куски России. А это тем более опасно, что Россия не становится качественно иной. Она все та же ослабленная, без национальной идеи и со слабеющей день ото дня армией. А наши так называемые экономические успехи базируются, прежде всего, на поднявшейся цене на нефть. Мы даже четко не можем сказать, чего хотим.

Впрочем, китайцы тоже говорят красиво. Например, бывший китайский посол в России Ли Фэнлинь писал: «…Окончательное решение пограничных проблем, несколько десятков лет бывших бременем для развития двусторонних отношений, имеет большое значение. Последнее соглашение поставило точку на территориальной проблеме»[759]. Еще бы им не говорить красиво. Они же получили то, что мы потеряли.

«Договор, подписанный между РФ и КНР в 2001 г., явился вынужденным для нашей стороны. В нем содержались положения, ущемляющие наши интересы: откладывалось решение вопроса о подписании нового договора о границе между КНР и Россией и подтверждалось существование соглашения об ограничении, по сути дела, в одностороннем порядке, наших вооружений и вооруженных сил вдоль российско-китайской границе»[760].

А между тем пессимисты считали: «…Пограничный вопрос указано считать закрытым — Договором 2001 года и рядом соглашений о демаркации линии границы. Однако граждане КНР в подавляющем большинстве воспитаны — и продолжают воспитываться — в убеждении, что Россия остается «территориальным должником» Поднебесной. Следует почитать в интернете сайты китайских «патриотов», чтобы понять: территориальный вопрос вовсе не «закрыт», как то утверждают в Кремле и на Смоленской площади, и актуальность этого вопроса будет явно повышаться в предстоящие десятилетие по мере усиления Китая и нарастания в стране ресурсного и энергетического голода»[761].

4.8. «Меж двух враждебных рас»

Еще в 1996 году Юлий Квицинский задавал вопрос: «Может быть, имеет смысл развернуться в глубь Евразийского материка и попытаться, наконец, в полной мере использовать выгоды своего геополитического положения как «срединной земли», связывающей два центра мировой цивилизации — Атлантику и Тихий океан?»[762].

Позже это стало банальностью, говорить о геополитике России. Кто только не отмечал: «…Россия обязана использовать, политически и экономически конвертировать свое преимущестго (дорого оплаченное и опасное преимущество!) — уникальное географическое положение нашей Евразии, этого моста между Европой и Дальним Востоком»[763].

«Россия, — высказался, например, однажды глава Москвы Юрий Лужков, — объективно становится мостом между разными мировыми цивилизации»[764]. И Юрий Михайлович был прав. Разве можно спорить с утверждением, что вода мокрая?

Но одно дело провозгласить красивый лозунг. Другое реализовать его. Нужна ведь система коммуникаций, сопоставимая с международной, и еще много всего другого.

По мнению петербургского футуролога Сергея Пере-слегина, «необходимо создание единой транспортной системы Евразии. Заметим, что все ее коридоры проходят через Россию»[765].

И это действительно так. Россия лежит между стратегически важными регионами. Этим обстоятельством грешно не воспользоваться. Но, как известно, в России две беды, одна из которых — плохие дороги.

А пока мы можем только констатировать: «Россия сможет преодолеть свое нарастающее технологическое отставание, сможет кардинально нарастить свою конкурентоспособность, наконец, если называть вещи своими именами, сможет состояться как один из ведущих самостоятельных центров силы в мире XXI века только развивая свою традиционную, естественную роль межцивилизационного моста между Востоком и Западом. Евразийство — это вовсе не абстрактное красивое понятие. Евразийство подразумевает предельно конкретные вещи. Например, инициативную роль в межцивилизационных, межрелигиозных конфликтах, превращение России в ключевое звено в глобальной системе коммуникаций»[766].

Сейчас о евразийстве говорят и пишут очень много. Это слово у всех на слуху. Между тем единственной в мире евразийской страной являлась Россия, потом Советский Союз и после известных событий 1991 года снова стала Россия.

И мы жили, воспитывали детей, строили дороги, нефтепроводы, заводы и как-то не задумывались, что живем в евразийском пространстве. И это огромное евразийское пространство объединялось: единой электрифицированной железнодорожной сетью, единой энергетической системой, едиными нефте- и газопроводными системами, а также разделением труда и его кооперированием. Причем в эту систему были включены страны Восточной Европы и частично даже Западной. С ней тесно были связаны экономики Монголии, КНДР, Вьетнама, Лаоса. Эта большая система тесно сотрудничала с Китаем, Индией и развитыми странами Европы, Америки и Азии. Этими жизненно важными системами были объединены более 100 наций, национальностей и народностей. И сейчас специалистами признано, что все эти технико-экономические системы соответствовали мировым по тому времени стандартам.