Эра дракона - [80]

Велика в этом роль Дэн Сяопина. «…Дэн Сяопин с конца 1989 года вообще…. никаких постов не занимал, ни государственных, ни партийных. Тем не менее он считался до конца жизни самой влиятельной фигурой в руководстве КНР»[599].

Собственно говоря, Китай-то был не первым. Гораздо раньше начался подъем Тайваня, этого антипода КНР. Но успехи малого Китая (Тайваня) рано или поздно должны были подтолкнуть большой Китай (КНР) на изменение своего экономического курса.

«За последние годы зона АТР превратилась в самый динамичный регион земного шара. Складывается впечатление, что у стран этой зоны наиболее удачно получается вписываться в тенденции, определяющие развитие человечества в XXI веке, оседлать эти тенденции, если хотите. Главная страна АТР Китай быстро превращается в сопоставимую с США по совокупной мощи державу мира. Противостояние и взаимодействие между этими центрами силы будет в очень многом определять глобальную конфигурацию в нынешнем столетии. На подходе Индия. С этими оценками в принципе согласны все»[600].

«…Согласно докладу Национального разведывательного совета, к 2020 году ВВП Китая превзойдет аналогичный показатель всех западных государств, за исключением США, а ВВП Индии сравнится с ВВП европейских экономик. При этом население этих двух стран составит соответственно 1,4 и 1,3 миллиарда человек, что само по себе станет важнейшим фактором мировой политики, особенно на фоне демографических проблем, с которыми сталкиваются и Европа, и Россия»[601].

«Другие страны азиатского экономического чуда. — Япония и Южная Корея — тоже хотели разбогатеть. Однако китайцев вдохновляет не только желание богатства и процветания — они хотят подтвердить свое исторически обоснованное превосходство»[602].

Политическая подоплека китайского экономического чуда очевидна. Она в том, что за экономическими успехами неизбежно должны возрасти политические амбиции страны. Собственно говоря, в этом нет ничего особенного. За спиной Китая стоит его многовековая история. Это, во-первых. И, во-вторых, Китай слишком большая страна, чтобы не иметь политических амбиций. Экономические успехи являются просто катализатором этого процесса.

«XXI век — это возрождение Китая как сверхдержавы; это уход Европы на пенсию и окончательная утрата ею роли политического и культурного флагмана, ярко, кстати, выражающаяся в фигурах президентов и премьер-министров, которые на посту глав государств решают свои личные проблемы»[603].

Мрачная для европейской цивилизации перспектива. Но, похоже, недалекая от истины. А тем временем китайцы начали нащупывать дорогу, которая вела из тупика «великих скачков», «коммун» и т. п.»[604]. В 1996 году популярный российский журнал написал: «Нынешний Китай — это еще не мировая держава. Но нам предстоит жить с ним и в XXI веке»[605].

Прошло десять лет, мировой державой Китай уже стал, и доктор экономических наук Александр Анисимов написал: «Китай пока не является центром мировой экономической системы. Однако при реализации плана развития народного хозяйства КНР на перспективу по 2020 г. он превратиться в таковой. То есть в полном смысле слова в «Срединное государство»[606].

В чем же причина китайского чуда?

В 1982 году в Китае была принята новая конституция, в которой было предусмотрено, что коренная задача государства состоит в том, чтобы «общими силами осуществить социалистическую модернизацию». Конституция закрепила основы политической системы Китая, особо подчеркивая роль Коммунистической партии Китая, «вооруженной идеями марксизма-ленинизма, идеями Мао Цзэдуна», во всех достижениях китайского народа[607].

Еще в 1991 году отмечали: «Видимо, «ключ» к пониманию источников и причин быстрого и эффективного развития народного хозяйства КНР в последние годы состоит в рациональном сочетании централизованного планирования государственного сектора промышленного производства, транспорта и так далее с четким и эффективным рыночным регулированием всех отраслей народного хозяйства»[608].

Позже заговорили о «китайском парадоксе», когда чем больше страна считается авторитарной, тем больше в нее вкладывают денег… Разумеется, при ее желании[609].

Вот что значит мудрые правители. Они поняли, что к чему. «Реформы в Китае начались с сельского хозяйства. Народную коммуну заменили семейным подрядом и единой коллективной собственностью. Практически все 800 миллионов крестьян получили право на свободное сельскохозяйственное производство, и в результате деревня выбросила на рынок столько рабочей силы, что избыток людей стал критическим»[610].

За сельским хозяйством не отставала и промышленность. В 1981–1984 годах среднегодовой прирост промышленного производства составил 9 процентов, сельскохозяйственного — свыше 10 процентов, национального дохода — свыше 8 процентов. Рост не малый, точнее довольно большой.

Первые годы китайского скачка советские специалисты утешали себя словами: «Нельзя не учитывать и того, на каком фоне происходило оживление китайской экономики в последние годы. В течение двух предшествующих десятилетий народное хозяйство КНР развивалось крайне неравномерно и в целом неудовлетворительно. Господствовали административные методы управления, экономические же стимулы бездействовали, уровень жизни был заморожен, а по ряду параметров снижался. В сельском хозяйстве царил застой, а точнее, с учетом роста населения, оно переживало глубокий кризис. Поэтому сдвиги последних лет оказались особенно зримыми»