Эра дракона - [49]

Ох, уж эти наследники! Некоторые люди, получив созданное другими наследство, заботятся о его преумножении, но чаще созданное другими просто растрачивается. Так получилось и с Советским Союзом.

Сталин выполнил свою задачу, настали новые времена и появились новые задачи. Нужно было плавно и продуманно отойти от его способа правления, не нанося ущерба стране. Наследники оказались неспособными. Не тот калибр.

В стране была тогда гордость за великие победы и вера в то, что преодолеть можно все, а светлое будущее не за горами. Это позволяло еще какое-то время править, используя терпение народа.

Кроме того, сталинские наследники могли уже расслабиться и позволить себе быть менее жесткими. Последнее они смогли, не смогли другое, главное. Нужно было только не растерять созданное, и преумножить капитал. Всего лишь. Но и на это нужна мудрость государственного управления. А вот ее-то порой так не хватает этим наследникам.

Это расслабиться они сумели, не сумели только преумножить капитал.

«…Любая сила, любая мощь, сколь бы несокрушимой она ни казалась, бессмысленна, если утеряна ее способность к развитию и быстрому приспособлению к новым обстоятельствам…»[366] Истина банальна, но понимаема не всеми, а главное, не всегда.

Обратимся к французскому историческому роману. Морис Дрюон написал: «Целых тридцать лет наследники Филиппа Красивого с усердием, достойным лучшего применения, разрушали дело его рук, тридцать лет чередовались на троне непомерно раздутое честолюбие и предельное ничтожество — в итоге страна оказалась открыта для чужеземных вторжений, общество захлестнула анархия, а народ был доведен до последней степени нищеты и отчаяния»[367].

Вот и с Советским Союзом тоже почти через 30 лет после смерти Сталина произошло то же самое. Сталина сменили серенькие личности, чудачеством и дуростью они еще могли удивлять, но ума, силы воли и настойчивости у них уже было гораздо меньше.

Сталин задал высокий темп, а наследники… «Они по инерции что-то делали. Но их работа шла по ниспадающей кривой. Они не были политиками в широком смысле этого слова, они выросли на партийных интригах и выше интриги подняться не могли»[368].

Началось все с Никиты Сергеевича Хрущева. Он ведь стал символом антисталинизма. Нет, автор настоящей книги не о том, что не нужно было сокращать роль государственного принуждения. Это была очевидная необходимость. Доля кнута в управлении должна была потесниться для пряника.

Свои жесткие задачи государственное принуждение при Сталине выполнило. Выполнило, несмотря на неоднократные перегибы и перекосы. Нужно было начать переходить к более спокойному правлению с использованием экономической заинтересованности. Даже в окружении Сталина к концу его правления это уже начинали понимать.

Хуже было то, что нового руководителя страны бросало из одной крайности в другую.

«Наш Никита Сергеевич» бархатным не был! Не дрогнула у него рука при подавлении бунта в Венгрии, не моргнув глазом, отдал приказ и о беспощадной расправе с восставшими в Новочеркасске. По сути, выгнал на улицу многие тысячи офицеров (когда нужно было показать «пряник» Западу). Не испугался и поставить человечество на грань термоядерной катастрофы в дни Карибского кризиса[369]. И так практически во всем.

Самым ярким политическими выступлением Хрущева некоторые признают выступления против культа личности на XX и XXII съездах КПСС. Однако при этом почитатели Никиты Сергеевича предпочитали не замечать следующие обстоятельства:

Знаменитые выступления Н.С. Хрущева на партийных съездах полны неточностей, некоторые факты вообще, похоже, подтасованы, а выводы не основаны на реальности. Его выступления носят скорее характер политической демагогии, чем серьезного расследования.

Н.С. Хрущев сам «играл одну из главный ролей в организации массовых репрессий в Москве и на Украине»[370]. Естественно, это он скрывал от народа и членов той самой партии, которую он воспитывал в духе антисталинизма. Мало того, уместно будет предположить, что хрущевские разоблачения «культа личности» носили не столько общественный характер, сколько личный.

Олег Калугин отметил: «Неуклюжее развенчивание Сталина, необходимое по сути, но доведенное до уровня склоки и сведения счетов, не добавило авторитета новому вождю»[371].

Н.С. Хрущев своей неуемной критикой Сталина и сталинизма расшатал позиции Советского Союза в странах союзниках. Это кончилось (с его указания) подавлением восстания в Венгрии в 1956 году и резко стимулировало отход китайского руководства от сотрудничества с Москвой, не говоря уже о более мелких внешнеполитических проблемах.

«Ни одна коммунистическая партия, включая КПСС, пережить XX съезд без потрясений, издержек так и не смогла. То, что впереди нас ждут драматические события, стало ясно сразу же после доклада Хрущева»[372].

Это ли одно не перевешивает некоторый положительный результат бестолковой хрущевской критики сталинизма?

Н.С. Хрущев в своей практической деятельности внутри страны допускал проведение массовых расстрелов (например, Новочеркасск в 1962 году) и необоснованных репрессий, когда расшатанные им государственные устои, неэффективные способы управления вызвали народные возмущения. А уж за пределами страны массовые расстрелы были еще покруче (например, Венгрия в 1956 году);