Эпоха викингов. Мир богов и мир людей в мифах северных германцев - [217]
Рассмотрев «Вёлуспу» как религиозный документ и оценив ее влияние на духовные разногласия своего времени, мы смогли прочесть ее как описание древнего празднества. Впрочем, поэма – далеко не фотографическая иллюстрация ритуальной драмы или перечень ее ритуальных сцен; в ней автор воссоздает драму, как она развивалась на глазах участников блота, и опосредованно, но настойчиво отображает не только волнующую живость ее сцен, но и ее поэзию, глубину чувств и остроту мысли, переживание реальности, более реальной, чем повседневная жизнь, которая переполняла зрителей, когда боги оживали на сцене-жертвеннике.
К слову, эта поэма добавляет несколько штрихов к нашим познаниям об обряде жертвоприношения. Великие свершения богов предварялись определенной церемонией, запечатленной в повторяющихся строках: «Тогда сели боги / на троны могущества / и совещаться / стали священные». «На тронах могущества», или престолах правосудия (rökstóla[154]), боги обсуждали вопросы расположения на небесах звезд и светила, сотворения племени карликов; совещались, должны ли боги платить дань ванам: «Стерпят ли асы / обиду без выкупа / иль боги в отмщенье / выкуп возьмут». В этих стихах изображен предваряющий эпизод праздника блота: ритуальное «совещание», которое предшествовало церемонии; в нем отрабатывались жесты и словесные формулы, чтобы сама церемония прошла без сучка и задоринки, и избирали главного жреца, который должен был занять rok-престол и совершить обряд жертвоприношения. Те же места служили и для произнесения священных формали, ритуальной декламации преданий и мудрых изречений, зачитывания родословий и провозглашения законов установлений. Вся мудрость, принадлежавшая клану, необходимая для праведной жизни, вступала здесь в тесный контакт с обрядом. В «Вёлуспе» к сцене «рождения» карликов «из Бримира крови / и кости Блаина» был приложен список имен. Существуют и другие намеки на повторение мифологических знаний в качестве дополнения к драматическому представлению. Такие церемониальные чтения служили образцом для дидактических руководств по мифологии и космогонии, таких как «Речи Гримнира», «Речи Вафтруднира» и «Песнь о Фйольсвидре», или по ритуальной терминологии, такой как «Речи Альвиса». Эти поэмы созданы в форме диалога, во время церемонии один из жрецов задавал вопросы и демонстрировал мудрость лидера – hapta snytrir.
Если рассматривать «Песнь о Хюндле» в таком свете, то становится понятно, что эта поэма воспроизводит генеалогическое повествование норвежского клана, вероятно претерпевшее художественную обработку в соответствии с литературными традициям X в. Собрание поучительных и ритуальных изречений под названием «Речи Высокого» также дошло до нас в форме пьесы, предназначавшейся для обрядовой декламации, и часть этого собрания изречений, без сомнения, заимствована непосредственно из церемониальных текстов. Примечательно, что поэма заканчивается древней формулой, которой завершали чтение и «закрепляли» удачу обряда:
Местоположение престолов не надо искать далеко, они находились у того места, где были сконцентрированы святая удача и благословение праздника: у подножия Древа рядом с источником, в пределах участка, отгороженного для жертвоприношения. На языке легенды это звучало так: «Гулльтопп и Леттфети – / те кони носят / асов на суд, / что вершится под сенью / ясеня Иггдрасиль».
Эта фраза из эддической песни «Речи Гримнира» несет в себе намек на ритуальную практику, когда боги занимали свои rrökstóla – священные престолы, где вершили суд. Другая картина церемониальной процессии к престолам правосудия представлена с помощью мифологии, в той же поэме: «Кермт и Эрмт /и Керлауг обе / Тор вброд переходит / в те дни, когда асы / вершат правосудье / у ясеня Иггдрасиль; / в ту пору священные / воды кипят, / пламенеет мост асов»[155].
Мы видим, приносившие жертву проходят мимо костра к своим престолам, расположенным позади кипящих котлов. Над ними простирается святая ветвь, символизирующая Мировое Древо.
Когда скальд Эйлив, автор «Хвалебной песни Тору», обратился в веру Христову, он отразил свое доверие к новому богу в таких кеннингах: «конунг Рима», «сидящий на юге у источника Урд». В переводе это означает, что Рим был городом rrökstóla, то есть священного престола Иисуса.
Боги клана и боги ритуала
С нашей точки зрения, боги делились на две группы: боги клана, священные покровители рода, нередко олицетворявшие его хамингью; и ритуальные боги, представлявшие определенную фазу в драме. Собственно говоря, само празднество блота, его участники, дом, в котором оно совершается, ритуальные предметы и орудия, а также слова и действия являются богом, но это божество персонифицируется, или получает воплощение, только на конкретном этапе обряда; подобные исключительно функциональные боги были и у римлян. Эти божества не обладали индивидуальным постоянством вне ритуальной драмы, за пределами сцены, на которой они действовали. Их существование было ограничено рамками обряда, и они никогда не имели ярко выраженного персонального характера.
XVII век, колонии Нового Света на берегах Карибского моря. Бывший британский офицер Эдвард Дойли, потеряв должность и смысл жизни, волей судьбы оказывается на борту корабля, принадлежащего пиратской команде. Ему предстоит пройти множество испытаний и встретить новую любовь, прежде чем перед ним встанет выбор: продолжить службу английской короне или навсегда присоединиться к пиратскому братству…
В основе повести — операция по ликвидации банды террористов и саботажников, проведенная в 1921–1922 гг. под руководством председателя областного ЧК А. И. Горбунова на территории только что созданной Удмуртской автономной области. К 70-летию органов ВЧК-КГБ. Для широкого круга читателей.
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Уильям Стернс Дэвис, американский просветитель, историк, профессор Университета Миннесоты, посвятил свою книгу Древнему Риму в ту пору, когда этот великий город достиг вершины своего могущества. Опираясь на сведения, почерпнутые у Горация, Сенеки, Петрония, Ювенала, Марциала, Плиния Младшего и других авторов, Дэвис рассматривает все стороны жизни Древнего Рима и его обитателей, будь то рабы, плебеи, воины или аристократы. Живо и ярко он описывает нравы, традиции и обычаи римлян, давая представление о том, как проходил их жизненный путь от рождения до смерти.
История Балкан охватывает становление, развитие и внешнюю и внутреннюю политику пяти государств – Болгарии, Сербии, Греции, Румынии и Турции. Рассматривая территориально-политические образования на полуострове, авторы прослеживают происхождение и формирование национального состава стран, их христианизацию, периоды подъема, укрепления, упадка, экспансий и снова возрождения при правлении разных государей, периоды революций и войн вплоть до Первой мировой войны.
Павел Дмитриевич Брянцев несколько лет преподавал историю в одном из средних учебных заведений и заметил, с каким вниманием ученики слушают объяснения тех отделов русской истории, которые касаются Литвы и ее отношений к Польше и России. Ввиду интереса к этой теме и отсутствия необходимых источников Брянцев решил сам написать историю Литовского государства. Занимался он этим сочинением семь лет: пересмотрел множество источников и пособий, выбрал из них только самые главные и существенные события и соединил их в одну общую картину истории Литовского государства.
Балерина в прошлом, а в дальнейшем журналист и балетный критик, Джули Кавана написала великолепную, исчерпывающую биографию Рудольфа Нуреева на основе огромного фактографического, архивного и эпистолярного материала. Она правдиво и одновременно с огромным чувством такта отобразила душу гения на фоне сложнейших поворотов его жизни и борьбы за свое уникальное место в искусстве.