К ним в дом приходили гости: вечно спокойная и умиротворенная госпожа де Бригей, всегда находившая такие трогательные и такие точные слова утешения; несчастная, постоянно носившая траур по мужу и по двум дочерям госпожа Боро, при виде которой в дверях своей гостиной госпожа Дегуи испытывала легкий испуг; госпожа Шоран, без умолку болтавшая о разных не представляющих интереса вещах, она появлялась после обеда с рукоделием и оставалась до самого вечера, поскольку считалась близкой подругой.
— Мне кажется, моя бедная подруга, что у вас будут трудности с наследством, — не прерывая вязания, однажды сказала госпожа Шоран. — Вам следовало бы поговорить об этом с моим мужем. Луи покупал прекрасные книги, но почти не занимался своим торговым делом. Говорят, что после распродажи товаров и ликвидации долгов практически ничего не останется.
Каждый визит госпожи Шоран оставлял тревожный след в душе ее подруги. На следующий же день госпожа Дегуи решила встретиться с нотариусом, которого она без всяких предисловий сразу стала расспрашивать о деле. Она с гордостью сознавала, что является хозяйкой оставшихся денег и дома, и намеревалась заняться делами самостоятельно. Однако, прокопавшись целый день в счетах, она начала в них путаться.
— Я получила хорошее письмо от Кристины, — сказала она однажды вечером, извлекая из столика для рукоделия конверт.
Госпожа Дегуи поднесла конверт к лампе, раскрыла его и перечитала письмо вслух. Когда она дочитывала последние строки, губы ее дрожали.
— И я тоже… мне бы тоже хотелось ее поцеловать.
— После того как ты вышла замуж, тетя Кристина осталась в Париже? — спросила Берта.
— Она вышла замуж за одного парижского адвоката, за господина Катрфажа. Мы с ней были почти как сестры, а потом так сложилось, что за последние двадцать лет я виделась с ней всего два раза. Я говорила твоему отцу: «Напрасно ты занялся коммерцией, это не соответствует твоей натуре, — продолжала госпожа Дегуи, которая, стоило ей получить слово, постоянно перескакивала с одной темы на другую. — Из армии он ушел просто сгоряча, захотелось вернуться в родные места».
В начале брака госпожа Дегуи с большим трудом привыкала к Нуазику; и вот теперь, как бы снова став чужой в этом слишком большом доме, она чувствовала, что жить в нем не сможет.
Поначалу она никому не говорила о письме госпожи Катрфаж, где та советовала ей обосноваться в Париже. Эмма старалась отговорить мать от столь неразумного плана, и госпожа Дегуи вроде бы отказывалась от него при первом же возражении, но в глубине души продолжала лелеять этот замысел, так как крепко держалась за свою недавно обретенную самостоятельность и старалась защитить ее даже от посягательств собственных детей.
Однажды она сказала зятю:
— Эдуар, я отдаю вам свой дом, вы будете платить мне за него небольшую квартирную плату. Жилье у вас в городе плохое, а здесь прекрасный сад, да и места для детей будет предостаточно.
В разговорах с женой господин Шоран постоянно возвращался к вопросу об имуществе семьи Дегуи. В разорении Бонифасов, уехавших из Нуазика два года назад, и в падении дома Дегуи он видел подтверждение собственной мудрости. Несмотря на свое крупное состояние, он отличался бережливостью, и его беспокойно-практичный дух передался госпоже Шоран, которая взяла с мужа слово переубедить госпожу Дегуи.
— Ведь ты же был другом Луи, это твой долг, — повторяла она своим мужским глуховатым голосом.
Увидев у себя в гостиной Шорана, который давно не заходил к ним после ссоры с ее мужем, госпожа Дегуи расплакалась. Когда господин Шоран смог наконец сказать ей о неудобствах, подстерегающих человека, решившего жить в Париже, госпожа Дегуи хоть и любезно с ним согласилась, но в замешательстве заерзала на стуле. Две недели назад она уже поручила своей кузине подыскать для нее квартиру в столице.
Госпожа Катрфаж выбрала для кузины новую квартиру на тихой, обсаженной деревьями улице, которая, как ей казалось, должна нравиться провинциалам. Госпожа Дегуи захватила с собой кое-что из прежней мебели, занявшей слишком много места в маленьких комнатах нового жилища. Из окна комнаты Берты виднелась увитая плющом стена, верхушки деревьев и уголок неба: иногда, нарушая почти деревенскую тишину дома, туда доносились дребезжащие, настойчивые звуки более оживленных городских районов.
Из-за траура госпожа Дегуи отказывалась от всех приглашений. После первого визита вежливости к Катрфажам она перестала бывать и у них. Испытывая страх перед людными, так сильно изменившимися со времен ее юности улицами, вдова оставалась в своей квартире, стараясь ни с кем не встречаться.
Берта иногда обедала у Катрфажей. Их огромный дом и то своеобразное состояние заточения и зависимости, в котором жила ее кузина Одетта, молчание господина Катрфажа и дерзости всеобщей любимицы Мерседес, маленькой и избалованной, — все, вплоть до золотистых волос ее тетки, угнетало Берту во время этих нескончаемых трапез с их удивительно вкусными, благодаря заботам Одетты, блюдами.
Господин Катрфаж, редко разговаривавший с Бертой, однажды спросил у нее, разрезая курицу:
