Эпитафия шпиону. Причина для тревоги - [141]

— Что это, черт возьми?

В темноте послышался смешок.

— Ячеистый контейнер. Станьте на колени и пощупайте. Об этом вы должны кое-что знать.

Я опустился на колени и понял, почему Залесхофф смеялся. Железнодорожная платформа была нагружена крупнокалиберными снарядами для морской артиллерии, установленными вертикально в деревянные ячейки. Я ощупал их холодную гладкую поверхность и рым-болты, ввинченные для транспортировки в то место, куда однажды будет установлен взрыватель. Все пропахло смазкой и машинным маслом.

Протискиваясь между рядами деревянных ячеек, я услышал, как Залесхофф опускает на место брезент.

— Теперь можете поспать, — сказал он.

Я закрыл глаза.

* * *

Через несколько минут — как мне показалось — я сквозь сон почувствовал, что платформа резко дернулась. На самом деле прошло несколько часов. Под стук колес я опять погрузился в сон.

Следующее, что я помню, — слепящий луч света, пальцы, стискивающие и трясущие мое плечо, и голос, кричащий на меня по-итальянски.

15 Серп и молот

Обычно я сплю крепко и просыпаюсь с трудом; для меня это долгий и медленный процесс возвращения сознания, путешествие по стране причудливого хаоса и странных образов. Но в то утро я проснулся быстро, зажмурившись от слепящего луча фонарика в руках бригадира, и сразу же вспомнил, где я и почему. Сон внезапно сменился реальностью.

За плечо меня тряс Залесхофф. Потом я почувствовал удар по ногам. Но глаз не открыл. Послышался торопливый сердитый голос:

— Оставьте его в покое. Сейчас слезем.

Я открыл глаза. Было еще темно, и на темно-синем небе мерцала единственная звезда. Над бортом железнодорожной платформы виднелись голова и плечи человека в мундире.

— Пошевеливайтесь! — рявкнул он.

Я с трудом встал. Залесхофф уже перекинул ногу через борт.

— Где мы? — шепотом спросил я.

— В Брешии. Говорите по-итальянски, — тихо ответил он.

Я спрыгнул вниз вслед за ним и в полутьме разглядел четырех человек. Трое в рабочих комбинезонах; четвертый, в мундире и с фонариком в руке, по-видимому, был бригадиром. Не успели наши ноги коснуться земли, как все четверо шагнули к нам и схватили под руки.

Бригадир направил на нас фонарик.

— В весовую, — коротко приказал он. — Пусть посидят, пока я свяжусь с начальником склада и полицией. Держите их крепче. Давай, пошевеливайся!

Он дернул меня за руку, и мы пошли вдоль лабиринта рельсов и шпал к массивному темному зданию.

Площадку по ту сторону здания освещали невидимые прожектора. Я слышал пыхтенье маневрового локомотива, толкавшего цепочку вагонов, и затихающий лязг буферов. Вдали виднелся отраженный свет уличного освещения. Было холодно. Один из тех, кто держал Залесхоффа, что-то произнес, второй засмеялся в ответ. Дальше мы шли молча.

Темное здание оказалось локомотивным депо. Ярдах в пятидесяти от него бригада рабочих при свете прожекторов грузила мостовым краном автомобильные шасси на длинные двухосные платформы. Рельсы огибали сигнальную будку. Мы перебрались через еще одну ветку и подошли к маленькому строению; через широкое окно в стене я увидел голую электрическую лампочку, висевшую над неким подобием конторки. Бригадир толкнул дверь, и нас провели внутрь.

Помещение было крохотным. На высоком табурете перед конторкой, которая оказалась регистрирующей частью платформенных весов, установленных на соседних путях, сидел молодой человек; когда мы вошли, он соскользнул с табурета и удивленно уставился на нас.

Теперь я разглядел бригадира — темноволосого мужчину с серым лицом и маленькими остроконечными усиками. Он выглядел умным и злым.

— Ты закончил проверять груз цемента? — недовольно спросил бригадир.

— Да, синьор.

— Тогда ступай на свое место. Тут тебе делать нечего.

— Да, синьор. — Бросив на начальника испуганный взгляд, юноша вышел.

— Так! — Бригадир разжал пальцы, стискивавшие мою руку, и жестом велел остальным, чтобы отпустили Залесхоффа. Затем указал на противоположную стену комнаты: — Становитесь туда, оба.

Мы подчинились. Плотно сжав губы, бригадир хмуро нас разглядывал.

— Кто вы такие? — вдруг спросил он, а потом, не дожидаясь ответа, прибавил: — Что вы делали на платформе? Разве вы не знаете, что на грузовых составах ездить запрещено? Вы обманываете государство. Ваше место в тюрьме.

Что можно было ответить? Совершенно очевидно, что стоит тут появиться полиции, и игра окончена. Удивительно, как меня еще не опознали по фотографии в газете. Наверное, из-за шляпы. Впрочем, это лишь вопрос времени. Хорошо бы они поторопились. Я размышлял, не лучше ли признаться самому.

— Ну? — рявкнул бригадир. — Объясните мне!

Залесхофф шагнул вперед.

— Мы не причинили никакого ущерба, синьор, — жалобным голосом сказал он. — Просто пытались доехать до Падуи. Мы слышали, что там можно найти работу, а денег у нас нет. Не сдавайте нас в полицию, синьор.

Залесхофф пытался изобразить смирение, но грязное лицо и густая щетина на щеках выглядели скорее подозрительно, чем жалко. Неудивительно, что бригадир нахмурился.

— Хватит. Я сам знаю, что мне делать. Откуда вы?

— Из Турина, синьор. Мы всего лишь пытаемся найти работу.

— Покажи удостоверение личности.

Залесхофф колебался. Потом принял решение.