Entre dos tierras - [67]

Ладно, я был не настолько пьян, чтобы ничего не вспомнить сейчас. Достаточно ключевых слов.

Отравленный анальгетик.

Желание убить тебя.

И ещё что-то, что заставило меня понять, что виноват не ты. Понять сердцем, чёрт побери, но не мозгами. Железная логика накидывает удавку на твою шею, Овер. Слишком железная, и оттого мне ещё трудней сопротивляться ей сейчас.

Алекс открыл глаза, мгновенно наткнувшись на взгляд Криса, который стоял на другом конце гостиной, опираясь плечом на шкаф и сложив руки на груди. Если б я даже имел полную коррекцию зрения в минус восемь диоптрий, я бы всё равно вот так же вздрогнул от этих киловольт. О, если б… Жуткое желание ослепнуть раз и навсегда на миг заглушило в Охотнике все чувства. Но глаза уклонялись от разряда во взгляде птицы, упрямо соскальзывая на белоснежную шею Овердрайва. На шею, которая сейчас должна быть украшена багровыми отпечатками его, Охотника, пальцев, поскольку вчера он… Или всё-таки это случилось лишь в его воспалённом, одурманенном воображении?

— Пока ты валялся здесь без чувств, — начал Крис, странно поводя головой, словно силясь избавиться от этих невидимых взгляду отметин Большой Охоты, — я заказал экспресс-анализ содержимого двух ампул с твоим анальгетиком. И чуть не загремел в руки полиции, между прочим.

— Не понимаю, — прохрипел Алекс.

Вот блин, дожили. Стакан воды подать некому. Не говоря уж о том, что или он сам, или мир сошёл с ума окончательно и бесповоротно.

— В ампулах, которые я забрал у Олеси, к анальгетику примешано сильнодействующее психотропное вещество, — равнодушно пояснил Крис. — Поэтому ты и бредил, как ненормальный, после каждой дозы в эти три месяца.

— Который ты забрал у Олеси… — уцепился за главное Охотник.

Боги Сети, как же не хочется играть сейчас в гляделки, танцевать с волками, строить карточные домики на минном поле… Если не ты отравил анальгетик, Овер, то прибей меня с лёгким сердцем. Ибо такое не прощают. Я поднял на тебя руку. Не в спарринге, не в учебной тренировке. Это даже не резкое обидное слово, которое можно попытаться замазать событиями новых дней. Там, на Каланчёвской, ты тоже сорвался. Я не знаю, сколько раз уже с тобой такое было. И почему-то кажется сейчас, что ты вообще мне чужой. Что всё мое знание тебя — это фикция, изучение рельефной текстуры твоей маски.

Это будет самым разумным решением с твоей стороны — немного пособить тому, кто так жаждет моей смерти. Но, чёрт побери, приятно, что кому-то я нужен, хоть и со знаком «минус».

— Я повторяю в последний раз, Алекс. Я не виновен в этом.

Лучше б ударил. Охотник с трудом поднялся с дивана, куда, наверно, оттащил его Крис, и дело было не в последствиях распитой в одиночку бутылки и накрывшей потом боли в груди, а в чём-то другом. Кажется, Овер, эта история раскалённой иглой нырнула в такую запредельную глубину меня, что твой транскод нервно курит в сторонке. И если уж сегодня день или ночь Великих Откровений, то давай начистоту.

Подойти вплотную. А если оттолкнёт?.. Двум смертям не бывать, Охотник. Это твоё главное свойство, которое ты упорно давишь в себе, но раз за разом оно пробивается наружу в таких вот ситуациях. Ты первым идёшь на примирение, даже если стоящий напротив тебя виноват объективно во всех смертных грехах и ещё парочке новых, только что изобретенных им самим. Без разницы, кто это был за долгие годы: твоя мать, всегда находящая повод для хорошей моральной трёпки, Олеся, с амбициями не по средствам, Овер, который не так давно падал до подозрений тебя в предательстве в истории с эмулятором. Ты всегда первым протягиваешь руку, втайне надеясь на удар, потому что тогда он освободит тебя от примирения и устроит пир ненависти. Но удара никогда не происходит. Кто будет отталкивать от себя соломинку, когда болотная жижа уже заливает уши?

Тонкие пальцы в раскрытой ладони.

Есть контакт.

Боги Сети… Оранжевая волна облегчения накрыла Охотника с головой. Перестав бороться с собой, он обнял Криса за плечи. Дышать, просто дышать. Я принимаю на веру твои слова, Овер. Без доказательств. Без каких-либо условий. Без слов. Ты поймёшь это просто так. И, может быть, даже найдёшь в себе силы простить и не запомнить меня таким, каким я был вчера.

Руки Криса осторожно наклонили голову Алекса на себя. Никакого сопротивления. Если ты это делаешь, значит, зачем-то тебе нужно, чтоб было так.

Обжигающий лёд пальцев на новом импланте с проводным разъёмом. Охотник едва слышно застонал сквозь сцепленные зубы. Больно, чёрт. Даже если подживёт и прирастёт — заноза на всю оставшуюся.

— Кто это сделал? И зачем?

Великое Откровение… Ха. И снова я первым тяну руку. Ладно, Овер, одна надежда на твою симметрию. Именно она и отличает тебя от всех, кому была кинута соломинка доверия.

— Лисовский какой-то. И Олеся. Это был эксперимент по обмену мыслями.

Да, вот так. Без подробностей о разгроме в моей квартире, об операции без анестезии, о приступе, что был ещё более невыносим, когда я был вполне профессионально привязан к столу.

— Зачем это тебе?

— Деньги. На новый ноут.

Тихий мат над ухом. О-о-о, да ладно, мог и погромче, Овер. Эти слова мне не в новинку.