Энрико Карузо: легенда одного голоса - [43]

Погода восхитительная. Жарко, но дует легкий ветерок. За­был сообщить тебе, что критики в Сан-Паулу поместили очень неплохие рецензии. Я ожидал, что меня будут ругать. В одной из рецензий написано, что мне сначала мешали электрические лампы, но после того, как их подняли, все было отлично.

...Ко мне приходил какой-то человек со своими стихами и с просьбой посодействовать переложить их на музыку. Бедняга. Он, возможно, не спал ночами. Коппикус вежливо выпрово­дил его.

Посылаю два чека на 10 000 и 7 000 долларов. Положи их в банк на свой счет. Завидую тебе. Ты можешь всюду бывать, есть превосходные спагетти, а здесь их трудно найти. Когда вер­нусь, мы пойдем в маленький ресторанчик, а потом будем гу­лять и говорить друг другу о любви.

Всегда думаю о вас с Глорией. Целую. Ваш Рико.

Отель «Фонтанелъ»

Омаха, Небраска

12 октября 1920 года

23.30

Моя дорогая Дора!

Только что поужинал и посылаю тебе мой вечерний поце­луй. Дыня, цыпленок, картофель, салат и виноградный сок со­ставили мою трапезу. Полчаса назад послал тебе телеграмму о концерте, который прошел великолепно. Я спел одиннадцать вещей. (Карузо имеет в виду не только различные произведе­ния, но и многочисленные бисы. Всего по программе он дол­жен был петь три вещи. — П.М.) Требовали еще, но я не согласился, потому что все еще простужен и прилагаю большие уси­лия, чтобы благополучно допеть до конца. Я просил тебя в по­следней телеграмме выслать мне в Талсу чековую книжку. Мы должны быть благоразумны, и вот что я придумал. Посылаю те­бе чек на 100 000 долларов, который ты должна сохранить до моего возвращения. Если со мной что-нибудь случится, ты по­лучишь по нему деньги. То же самое сделай с книжкой, которую я вышлю тебе из Талсы. Я буду тебе высылать все чеки, которые получаю от Коппикуса... Я сейчас в дороге, и никто не знает, что может случиться. Когда вернусь домой, мы все обдумаем. Мы должны подумать о Глории...

Ты нужна мне, как вода при сильной жажде. Я хочу слушать твой нежный голос. Вы — части моего тела, и поэтому я чувст­вую, что мне чего-то не хватает, когда вы далеко от меня. Я ни­куда больше не уеду от моих любимых. Работа меня больше не интересует. Поэтому нам не надо больше расставаться. Я ду­маю, что даже если я не буду петь, у нас будет достаточно денег, чтобы жить и уплачивать долги. Мы уедем в мою родную стра­ну, где будем спокойно жить. Я жду этого дня! Ты не можешь се­бе представить, как я буду рад, когда смогу не думать о своем го­лосе. Надеюсь, что Бог позволит мне дожить до такого дня, ко­гда мое счастье будет полным. Я закрываю глаза и думаю о те­бе, моя родная, мое сердце.

Всегда твой. Рико.

Отель «Талса»

Талса. Оклахома 16 октября 1920года

23.30

Моя Дора!

...Встретил мистера Хенкеля, который представил меня каким-то джентльменам и леди, имен которых я не запомнил. Они предложили показать мне нефтяной фонтан. Я отказался, подумав о концерте. Они настаивали, говоря, что такое зрели­ще уникально и что на это потребуется два часа времени, при­чем в дороге можно будет подкрепиться. Я все же отказывался, но другие артисты согласились, и в конце концов я сдался. Че­рез час пути мы добрались до городка Супериа, где нас ждал ланч, к тому же неплохой. Я спросил, далеко ли еще идти, на что мне ответили: «Еще немного». В два часа мы отправились даль­ше. Шли, шли, шли. Было около четырех, когда мы наконец добрались до места, но в каком мы были виде!! Я никогда так не спешил и не уставал. Дорога ужасная. Местность дикая и не­приглядная. Я начал понимать, что концерт в опасности. Мы ожидали, что земля под нашими ногами будет колебаться, как при землетрясении; приняли всевозможные меры предосто­рожности, но увидели только шесть или семь небольших фон­танчиков нефти. Начинает беспокоить давление. Не могу про­должать. Очень люблю тебя. Рико.

Отель «Хакинс»

Форт-Уорт. Техас 20 октября 1920 года

20 часов

Родная моя!

Я очень расстроен, так как был уверен, что застану тебя до­ма, но тебя там не оказалось... Я звонил несколько раз и очень огорчен. Должна же ты когда-нибудь быть дома. Может быть, ошиблась телефонистка...

Ты, конечно, можешь всюду бывать, но знаешь, я иногда похож на ребенка, а когда ребенок не находит дома того, что ищет, он приходит в ярость. Вот так и я. Поэтому не нервничай. Я и сам понимаю, что тебе следует всюду бывать и развлекать­ся..: Концерт оказался лучшим в турне. Шесть тысяч слушате­лей неистовствовали. Голос звучал великолепно, и я остался очень доволен. После концерта был в доме сестер Фэй, где ме­ня встретила почти вся семья. Мать — самое очаровательное создание, которое я когда-либо видел. Они все были очень ми­лы ко мне, и я пришел домой только в четыре часа утра. Прихо­дится прослушивать теноров и сопрано. Приходят сплошь без­голосые и отнимают у меня время. Очень беспокоят репортеры, особенно в этом штате. Спрашивают, записывают, а потом поднимают меня на смех. Например, в Талсе один из репорте­ров спросил меня: «Бывали ли вы когда-нибудь в Техасе?». Я в свою очередь простодушно спросил его: «Аразве мы в Техасе?». «Да, конечно», — ответил он. Этот разговор опубликовали, и меня ругали за то, что я никогда в жизни не слышал о штате под названием Техас. Я хотел ответить, что не обязан знать, как на­зываются все штаты США. В нью-йоркских итальянских газе­тах читал о скандале с Тетраццини. Думаю, кто-то заплатил за то, чтобы унизить ее. Ты видишь, дорогая, в каком тяжелом по­ложении оказываются артисты. Кому-то понадобилось столк­нуть Тетраццини. А сколько раз то же самое пытались сделать со мной за 17 лет!! Почему люди проявляют такой дьявольский интерес к частной жизни артистов? Бедной толстушке прихо­дится плохо!! Надеюсь, она сообразит не брать с собой своего Тото. День, когда я смогу сделать так, чтобы обо мне больше не говорили, будет самым счастливым днем в моей жизни. Ты знаешь, дорогая, я часто желаю, чтобы со мной что-нибудь случи­лось и я мог бросить то, от чего так устал. Ты можешь спросить: «Почему же я не прекращаю петь?». Я часто подумывал об этом, но меня не отпускали. Посмотрим, что будет, когда кон­чится контракт с «Метрополитен». Я уверен, что до окончания контракта Гатти придет с новыми предложениями. Все это ужасно, и боюсь, что и после смерти люди не оставят меня в по­кое. Но мы откажемся от всего, потому что хотим жить спокой­но, наслаждаться жизнью и нашей Глорией, которой будем преданы всю жизнь.