Энрико Карузо: легенда одного голоса - [21]

Спокойной ночи. До завтра. Всегда твой Рико.

Мехико

Воскресенье, 19 октября 1919 года

13 часов

Моя дорогая Дора!

Мне так и не стало легче после того, как я написал тебе. Боль сильно беспокоит меня, и сегодня утром я думал, что больше не выдержу. Вот уже три дня, как я страдаю и ничто не помогает мне. Представь себе, в каком состоянии я пойду в два часа петь «Самсона». Еле дышу, в горле комок, все нервы напряжены. В темени как будто что-то постоянно горит. Веки тяжелые. Нет никакого желания делать что-либо. Боже мой, что же делать? Что за наказанье!

Не хочу больше надоедать тебе моими горестями.

Вечно твой Рико.

19 октября он пел Самсона на арене «Торео». Он очень пло­хо чувствовал себя и в телеграмме писал, что когда выходил на сцену, то молил, чтобы разразилась гроза. Но небо было совер­шенно чистым. Он вышел петь, даже не распевшись. К его большому удивлению, «все прошло хорошо».

Мехико

Понедельник, 20 октября 1919 года

16 часов

Моя дорогая Дора!

Каждую минуту я считаю оставшиеся дни. Еще три недели, и я навсегда буду с тобой.

...Твое письмо сразу же принесло мне облегчение. Я под­нялся наверх, где принял ванну и отлично пообедал. Пунцо приготовил хороший обед. Со мной обедали импресарио и Далила. Они просили меня спеть в концерте на следующей неде­ле. Они не объяснили, что это будет за концерт, и я ответил не­определенно. Как поживает наша Пушина? Не беспокоит ли тебя? Ты придумала имя? Что ты думаешь об именах: Фьора, Флора, Флорина, Флориана, Эрминлинда? У нас есть время, чтобы выбрать имя, если тебе не нравятся эти. Прощаюсь с то­бой, потому что меня ждут внизу. Нежно обнимаю. Твой Рико.

Букарелли, 85, Мехико

21 октября 1919 года

20 часов

Моя Дора!

Сегодня, проснувшись, привел себя в порядок и вышел прогуляться. Двое каких-то джентльменов буквально силой за­тащили меня к себе в машину и повезли кататься.

В двенадцать часов я пошел к парикмахеру, а в два был уже дома. Во время ланча за столом сидело восемь человек. Нас чет­веро и четверо джентльменов, пригласивших меня смотреть та­бачную факторию... В восемь часов я вернулся и нашел твое письмо. Почему ты не пишешь «целую»?

Я так люблю тебя, дорогая. Целую. До завтра. Доброй ночи. Твой Рико.

Букарелли, 85, Мехико

22 октября 1919 года 19.30

Моя милая Дора!

Пословица говорит, что хороший день начинается с хороше­го утра. Верно и обратное. Плохо начавшийся день так же пло­хо кончается. В половине десятого мы отправились в театр, где была приготовлена ложа, убранная цветами. Спектакль начал­ся, и в момент наибольшего успеха артистка-бенефициантка поблагодарила публику и предложила приветствовать великого певца - Карузо. Мне устроили грандиозную овацию. Я был вы­нужден подняться и поблагодарить публику. Мы оставались там до половины двенадцатого, после чего пошли домой. Ни музыкально, ни актерски ничего интересного не было. Плохие голоса, заурядные испанские танцы. Я переживал по двум при­чинам. Во-первых, болела голова, а во-вторых, жаль потерян­ного времени, которое я мог бы уделить тебе. Ты тоже была бы разочарована, если б оказалась там. В два часа я пришел в театр, где состоялась репетиция «Паяцев». В четыре часа обедал дома. Во время обедая разговаривал с одним джентльменом, который собирался писать статью обо мне. В пять часов я отправился к приятелю мистера Стефанини, чтобы прослушать его сестру и высказать свое мнение. Получилось нехорошо, потому что я сказал правду о голосе девушки. Она горько разрыдалась, по­ставив в очень затруднительное положение меня и всех присут­ствующих. Не представляю, как я вышел из этого положения, но все-таки вышел. Представь себе! Она хотела, чтобы я дал концерт в ее пользу, дабы она могла заплатить за учебу. Я чуть не подрался с ее братом, когда тот вдруг рассмеялся мне в лицо, выходя из дома. Я не понял, когда он сказал: «Мистер Карузо, вы не представляете, как я вам обязан», — но он объяснил, что теперь она не будет считать себя исключительно одаренной. Мы посмеялись и разошлись по домам. Дома я нашел два тво­их послания, касающихся анонимных писем. Я пришел в ярость и проклинал этого собачьего сына, который омрачает наше счастье. Это должно быть тот же самый человек, который и раньше присылал нам анонимные письма. Кто-то занимает­ся сочинением нелепостей, чтобы причинить нам боль и по­ссорить нас. Ерунда. Мы должны радоваться, что у нас много врагов. Это убеждает нас в том, что другие завидуют нашему положению и счастью. Конечно, все это сначала неприятно, но если подумать, почему люди так поступают, мы должны радо­ваться и смеяться над ними.

Не задумывайся над расходами для нашей дорогой Путины, которая свяжет нашу жизнь крепкой цепью. Малышу надо больше, чем взрослому. Она будет прелестна, и наше счастье будет еще большим. Твои письма, дорогая, очень интересны и милы. Со своими ошибками ты просто восхитительна. Ты на­ходишься в том же положении, что и твой Рико. Он не знает английского языка, но старается, чтобы его поняли. Ты пони­маешь меня? Да. Ты знаешь, почему? Потому что мы созданы друг для друга. Дети в глазах матери всегда прекрасны, и ты убе­дишься в этом, даже если другим она будет казаться безобраз­ной.