Энеида - [35]

Когда мы осаждали Трою,

Оборонять пришлось герою

Богов домашних и родню;

Он на закорках в злую пору

Отца втащил на Иду-гору,

Не посчитайте за брехню!

Латину растолкуйте внятно:

Эней мне кажется святым.

Идите лучше на понятный

И не воюйте больше с ним.

Да есть ли дети впрямь такие,

Чтоб кудри батькины седые

Ценили выше всяких благ?

Зачем обманывать Латина?

Мне мил Анхизов сиротина.

Энею, братцы, я не враг.

Прощайте, домини латинцы!

Счастливый путь, поклон царю!

Отдайте вы свои гостинцы

Троянскому богатырю

И, не шутя, не для блезира,

Просите у Энея мира!»

На том и речи был конец.

В предчувствии лихой годины,

Латин исполнился кручины.

Дрожал на лысине венец.

Немножко помолясь, очнулся

Латин от невеселых дум,

Но, глядя сентябрем, надулся

И был с вельможами угрюм.

«Что! Взяли? — молвил с кислым видом.—

Носились больно с Диомидом,

А он и дулю показал.

Вам было загодя, болванам,

Управиться с троянским паном,

Покамест ног на стол не клал.

Теперь Анхизова отродья

Не протурить вовеки нам.

Клочок землицы и угодья

Отдам троянским шатунам:

Поля, луга, леса, покосы,

Дня рыбной ловли —Тибра косы.

И станет нам Эней — сосед.

Не захоти он здесь остаться

И по свету пустись болтаться, —

Мы всё ж избавимся от бед.

С Энеем нужно лад уставить:

К нему сейчас десятков пять

Послов с подарками отправить, —

Да позатейливей сыскать!

Повидло, сало, осетрину,

На праздничный кафтан люстрину,

Цветной кушак Энею дам,

Козловые сапожки тоже

И табеньки тисненой кожи.

А нуте! Как сдается вам?»

Дрансес был краснобай великий

И пану Турну лютый враг.

Усы расправив, он владыке

Латинскому ответил так:

«О царь над здешними местами!

Твоими пить бы мед устами.

Ты в нас вливаешь бодрый дух.

К тебе сердцами тяготеем,

Сидим, молчим, сопим, потеем,

Не смея высказаться вслух.

Пускай заносчивый, надутый,

Похожий впрямь на сатану,

Разбойник, ненавистник лютый,

Что всех людей втравил в войну,

Что причинил нам столько боли,

Народу тьму сгубил на поле,

А сам — за шапку и бежать,

Что вас, вельможи, за нос водит, —

Пусть этот храбрый Турн выходит

С Энеем силы поравнять.

Пусть нас покинет честь по чести,

Царевне пусть вернет покой,

Пускай живет в своем поместье,

А к нам, в Латию, — ни ногой.

Благое, царь, прими решенье,

Энею сделай подношенье:

Ему Лавинию отдай.

Ты нам даруешь мир желанный

И уврачуешь царства раны;

С Энеем дочке будет рай.

Тебя, пан Турн, прошу отныне

Любовь к Лавинии забыть,

Не потакать своей гордыне

И кровь латинцев пощадить.

Эней ведь нас не задевает,

Тебя лишь драться вызывает.

Ступай, с троянцем поборись

И, если ты — не пустомеля,

Геройство докажи на деле:

Побить Энея умудрись!»

Пан Турн разгневался, однако!

Кривились губы, весь дрожал,

Зубами лязгал, как собака,

Синей утопленника стал.

Вскричал: «Матерый ты лгунище!

Всех козней мерзостных жилище!

Равняешь витязя с хорем?

В народе распускаешь бредни,

Клевещешь, как брехун последний,

Ты на меня перед царем,

Ч то, дескать, я хочу оттяпать

Головку лысую твою;

Да пропади ты, старый лапоть!

Не стану честь марать свою!

А ты, Латин благолюбивый,

Давно ли стал такой пугливый,

Что царство для тебя — пустяк?

Перед Энеем ползай раком,

Пластайся перед сим трояком!

Дождешься мира! Как не так!

Но если миру я — помеха,

И в поле ждет меня Эней,

И смерть моя для вас потеха, —

Отвага есть в душе моей!

Мечом по-прежнему владея,

Не испугаюсь я злодея,

Столкнемся мы лицом к лицу.

Будь он Полканом иль Бовою,

Я с ним померяюсь главою!

Дам бой Энею-беглецу».

В конгрессе с Турном препирались,

А чужестранцы в тот момент

Брать город штурмом собирались.

Эней привел их под Лаврент.

Пропали рассужденья втуне,

Латин пустил со страху слюни;

«Вот вам и мир!» — съязвил рутул.

Сробели старшина со знатью,

А Турн явился перед ратью

И даже глазом не моргнул.

Опять народ зашевелился.

Шум, гам, смятенье, суета.

Кто чертыхался, кто молился.

Кто — в крик, а кто сомкнул уста.

Опять война! Опять кручина!

Заботы гнут в дугу Латина.

Он кается от всей души —

Зачем не стал Энею тестем?

Теперь бы тихо-мирно есть им

Коржи, потапцы да кныши!

Одев булатом грудь и спину,

Троян закоренелый враг

Подуськивал свою дружину

Побить Энеевых бродяг.

Сначала подскочил к Камилле,

Как добрый жеребец к кобыле.

Мессапа дьявольскую рать

Царице дал он в подкрепленье

И прочитал ей наставленье —

Куда-де с войском напирать.

Сказал — и на гору-громаду

Махнул до самых облаков.

Устроить он хотел засаду —

Фригийцам надавать пинков.

Эней на вал повел ватагу

И приказал: «Назад ни шагу!» —

Пред строем обнажив свой меч.

Идут! Идут, сомкнувшись тесно,

Сразиться с недругами честно.

Идут, костьми готовы лечь.

Троянцы налетели дружно,

Наваливались на врагов

И оттесняли их натужно

До самых городских валов.

Латынь, оправясь от удара,

Атаки отбивала яро.

За чуб таскал чин чина там,

Как петуха петух — за гребень.

Толкли один другого в щебень

И молотили по зубам.

Но вот Арунт убил Камиллу.

Тогда латинцев обнял страх;

Утратили задор и силу,

Бежать пустились впопыхах.

Их дула Троя в хвост и в гриву.

Латинцы — быть бы только живу! —

Назад чесали во всю прыть.

Ворота башен замыкали,

Своих в укрытье не пускали:

Чужих боялись напустить.

Тури скорчил пакостную мину,

Увидя, что произошло.

Хоть плюнь, — скривил он образину

И на людей косился зло.

Едва не лопнул он с досады

И вывел войско из засады.