Энеида - [26]

Дивились оборотням бурно

И толковали всё к добру.

Ума, однако, не теряли

И Турну зря не доверяли:

С врагом воюешь — не плошай!

Он побежал — ты не гоняйся,

Он струсил —ты остерегайся.

Разок скиксуешь и — прощай!

Двойную стражу выставляют

На башнях для ночной поры

И фонари уж заправляют,

Чтоб их повесить на шнуры.

Вдоль вала ходят караулы.

Всё стихло. Улеглись рутулы.

Лишь кое-где блестит огонь.

Как видно, в Турновом обозе

Не помышляли об угрозе.

Храпеть оставим этих сонь!

На страже возле главной башни

Стояли Низ и Эвриал.

Не сыщешь удальцов беcстрашней!

Их черт веревочкой связал.

Хоть были крови не троянской, —

Иной какой-то, басурманской, —

Но знали службу казаки.

Молодцеваты, крепки, ловки,

Пошли к Энею по вербовке;

Водили дружбу земляки.

«Забраться бы сейчас к рутулам! —

Так Эвриалу Низ шепнул. —

Хоть перережь их всех огулом —

Никто б ногой не шевельнул!

Храпят, как видно, с перепою.

К ним тайной подкрадусь тропою,

Энею доблесть покажу.

Покруче заварю я кашу,

Разинь хранящих ошарашу,

На нож я сотню посажу!»

«Как! Ты — один? Меня оставишь? —

Спросил у Низа Эвриал. —

Сначала ты меня удавишь,

Чтоб я от земляка отстал!

С тобой не расставался сроду —

С тобой пойду в огонь и воду!

Не побоюсь и смертных мук.

Трусливый — дружбы не достоин!

Мне говорил: «Умри как воин!» —

Покойный батька мой, сердюк».

«Потыкай пальцем в лоб сначала!

Oт рыцарства с ума не спять! —

Прикрикнул Низ на Эвриала. —

Есть у тебя старуха мать!

Ей, бедной, немощной и хворой,

Не сын ли должен быть опорой?

Ты для нее обязан жить!

Легко ль ей будет без приюта,

Под гнетом лет и скорби лютой,

Скитаясь в людях, слезы лить!

Вот я, к примеру, сиротина.

Расту, что во поле горох,

Такая у меня судьбина:

Эней — отец, а матерь — бог.

Хоть пригожусь чужой отчизне.

А если б я лишился жизни —

Кому от этого печаль?

Тебя убьют — родимой горе.

Сойдет она в могилу вскоре.

Ужель тебе ее не жаль?»

«Разумно, Низ, ты рассуждаешь,

А все-таки не прав кругом!

Меня в одном ты убеждаешь,

Умалчиваешь о другом.

Где общее добро в упадке —

Отца и мать покинь для схватки!

Ты долг обязан исполнять.

Энею дали мы присягу,

И за нею костьми я лягу!

Над этим разве властна мать?»

Низ увидал, что спор напрасен.

Обнявшись крепко с земляком,

Он тут же вымолвил: «Согласен!»

И в ратушу пошли молчком.

В палату, где со старшиною,

Готовясь к завтрашнему бою,

Сидел Энеев сын Иул,

Явились пареньки честные,

Врата покинув крепостные,

Когда сменился караул.

«Стояли под одной из башен

Мы с Эвриалом на часах.

У недругов огонь погашен.

Спокойно спят они впотьмах.

Мы можем по тропе укромной

Прокрасться в лагерь ночью темной,

Насквозь пройти рутульский стан

И срочно донести Энею,

Что злобный Турн с ордой своею

Суется в крепость, как шайтан.

Пускай дозволит нам громада!

Мы дернем — счастья попытать.

Пока не встало солнце, надо

Энея-князя повидать».

— «В столь смутное для Трои время

Полно отваги наше племя!» —

Раздался одобренья гул.

И все троянцы, без изъятья,

Раскрыли смельчакам объятья.

Братину им поднес Иул.

Как сын Энея и наследник,

Похвальную сказал он речь

И Низу подарил «победник»

(Так величал Иул свой меч).

Дня дорогого Эвриала

Не пожалел того кинжала,

Что у вдовы стащил отец.

Чины сулил им за услугу,

Обоим обещал по плугу,

Земли под пашню и овец.

Был Эвриал дружка моложе:

Ему двадцатый шел годок;

Не ус темнел на белой коже,

А первый мягонький пушок.

Но воин был — храбрей не надо,

Силач и рыцарского склада.

А прослезился наш казак:

Ведь он с родимой разлучался,

Шел умирать и не прощался.

Он, сердцу покорясь, размяк.

«Иул Энеевич! Не дайте

Загинуть матушке моей.

В нужде, в несчастье помогайте,

Заместо сына будьте ей.

Вы маменьку любили тоже.

Я у своей —одна надежа! —

Промолвил нежный Эвриал. —

Вверяю вам покой мамашин!

Мне смертный бой теперь не страшен.

Умру за вас, как обещал!»

Иул в ответ: «Напрасно тужишь!

Твой труд, поверь, не пропадет.

Ты, Эвриал, нам честно служишь,

Не зря кладешь за нас живот.

Считай меня роднее брата!

Старушку сберегу я свято.

Довольствие назначу ей,

Паек, одёжу и квартиру;

Пшена, муки, яиц и сыру

В избытке — до скончанья дней!»

Давайте-ка с отважной парой

Отправимся в рутульский стан!

Зашел за тучи месяц ярый,

И на равнину пал туман.

Порой полночной всем рутулам —

И сотникам и есаулам —

Уснуть сивуха помогла.

Себя заботой не тревожа,

Вблизи костров потухших лежа,

Беспечные не ждали зла.

Там часовые на мушкетах

Валялись, будто напоказ.

Храпели пьяные в пикетах.

Встречая свой последний час.

И, стражу сняв передовую,

Пошли друзья наудалую.

«Из рутулян повыбью блох! —

Промолвил Низ. — Управлюсь духом,

А ты к земле приникни ухом,

Чтоб не застигли нас врасплох».

Сперва Рамента он проведал,

Башку отсек в один момент,

Составить завещанья не дал;

К чертям навек пошел Рамент.

Кто сколько проживет на свете,

Он по руке гадал, — заметьте, —

Не мысля о конце таком.

Мы часто ворожим, пророчим, —

Да только не себе, а прочим, —

К цыганкам бегая тайком.

На Рема и его героев

Обрушился отважный Низ.

Передушил он ложкомоев

И прихлебателей-подлиз,

А их начальника, облома,

Притиснул, как Фому Ерема;

Затем, подняв дареный меч,

Схватил за бороду густую

Он супостата и пустую

Макитру отделил от плеч.

Серран в сорочке, без кафтана,

Покушав досыта, уснул.

Низ ворвался в шатер Серрана,