Энеида - [24]

И колотушки подмастерьям,

Чтоб не ленились, раздает.

Уж солнце верх взяло над, мраком

Пробило шесть, и кто-нибудь

Уже закусывал со смаком,

Успев как следует хлебнуть.

Трещали воробьи, сороки,

Багрила потаскуха щеки,

Открылись лавки и лари.

Укладывался спать картежник,

И молотком стучал сапожник,

Спешили в суд секретари.

А наши харкали, стонали.

Их разбирал вчерашний чад.

Они похмелье проклинали.

Никто и жизни был не рад!

Вздыхая, льдом протерли очи,

Чтоб освежиться после ночи,

И стал бодрей троянский род.

Хлестнув горелки духовитой,

Собраньем Речи Посполитой

Решили двинуться в поход.

По сотням тотчас рассчитали

Аркадских резвых пареньков.

Их числить ратниками стали,

Им дали в сотники панов,

Значки с хоругвью войсковою,

Бунчук с пернатой булавою,

Запас недельный сухарей,

Мушкеты, пики с палашами,

Бочонок серебра — рублями.

Муки, пшена, колбас, коржей.

Палланта подозвал родитель:

«Доколе в бабки, мол, играть?

Ты будешь войска предводитель.

Я снарядил Энею рать.

Иди, служи на бранном поле,

Чем с девками гонять на воле

Да голубей таскать у всех!

Ты с нынешнего дня начальник.

Запомни: батька — твой печальник!

Ленивый сын — отцовский грех.

Ступай! Послушен будь Энею.

Не прячься под его крылом.

Он славен доблестью своею,

Владеет ратным ремеслом.

Не бойтесь недругов, аркадцы!

Хлещите в ус и в рыло, братцы!

Ваш атаман — Паллант, он — хват.

Деритесь храбро, умирайте,

Врагов Энеевых карайте!

Вам гетманом — Эней, мой сват.

Прошу, Анхизович, покорно:

За хлопцем присмотрите там!

Он — малый с головой, бесспорно,

Читать обучен по складам,

Да дурень — молодой, горячий,

Неосторожный, нетерпячий…

Легко ему попасть в беду.

Не дай господь — убьют беднягу!

Я заживо в могилу лягу,

Как рак на суше, пропаду.

Берите рать, ступайте с богом!

Зевеса воля такова».

Все угостились за порогом,

Эвандра слушая слова.

«Радушно встретят вас лидийцы

И против Турна-кровоиийцы

Пойдут с охотой воевать.

Мезентий ими помыкает,

Теснит, на чинш не отпускает,

Они готовы бунтовать».

Взвилось над головами знамя,

Геройски зашагала рать.

Пошли иные со слезами.

Кто покидал жену, кто — мать,

У третьего была зазноба.

Судьба следит за ними в оба,

Отнять заветное грозя.

Для милой мы терять готовы

Клейноды, животы, обновы,

Но чести нам терять нельзя!

Итак, бойцы глаза утерли,

Питейным славно подкрепясь;

Они под марш унылый перли,

А во главе — троянский князь.

И за ближайшим буераком

Расположились бивуаком;

Эней порядки наводил.

Паллант по армии дежурил,

Очей ни разу не зажмурил;

Троянец по лесу бродил.

Но в полночь самую глухую

Эней, желая задремать,

Увидел тучку золотую,

На ней свою родную мать.

Бела, румяна, круглолица,

Кровь с молоком, как говорится,

А носик вздернутый слегка;

Благоухая, возлежала,

Доспехи чудные держала

Венера, глядя на сынка.

«Эней, надень скорей доспехи!

Их выковал тебе Вулкан.

Теперь получат на орехи

Рутульский Турн, Бова, Полкан!

Булат ломается и гнется,

Как только панциря коснется,

Егo и пули не берут.

Рубись, коли, сражайся, бейся

И на Юпитера надейся.

Тебе уж носа не утрут!»

Приятный запах испустила:

Амбре и мяту, базилик;

На тучке в Пафос покатила.

Эней издал восторга крик!

Надел Вулкановы доспехи,

Любуясь ими без помехи,

Привесил к поясу палаш.

Насилу поднял шит чудесный

(Нелегок был презент небесный)

И загляделся витязь наш:

На том щите посередине,

Где чернь с насечкой золотой,

Томилась муха в паутине,

Паук толкал ее ногой.

Поодаль плачущий Телешик

Из миски уплетал кулешик.

К нему по гладкому щиту

Злодейски крался змей крылатый.

Он семиглавый был, рогатый,

А хвост — без малого с версту.

Набор отменный на заломах,

Чеканка дивная была:

Фигуры витязей знакомых

И, в назиданье, их дела.

Всё так искусно, живо, с толком:

Иван-царевич с серым волком,

Катигорох, Кузьма-Демьян,

Кашей, дурак со ступой новой, —

В семье последыш непутевый, —

И славный рыцарь Марципан.

Троянец, натянув доспехи,

Готовил недругам подвох;

Он пана Турна для потехи

Надумал захватить врасплох.

Но, замысел Энея зная,

Ирисю шлет Юнона злая

К его сопернику в шатер:

Рутула пробудить от спячки,

Разбередить его болячки,

Чтоб он в табак Энея стер!

Пан Турн, зевая, ждал вертепа.

К нему Ирися как шмыгнет!

Ночной порой рутул свирепый

С тоски хлестал ахтырский мед.

Любя Лависю, был он в горе,

Печаль топил в питейном море,

Армейский соблюдал закон:

Кто в карты не на ту поставил,

Хвать пунша — и беду поправил!

И точно так же — кто влюблен!

«Ты что? — Ирися щебетала. —

Сидишь без дела и клюешь?

Напала лень? Ума не стало?

Добро троянцам отдаешь?

Отъелся кот— и не до мышки!

Знать, не поймет Панько Оришки.

Уж если ты такой байбак,

Куда тебе с Энеем биться!

С Лавинией не лезь любиться.

Ты годен лишь гонять собак.

Не дремлет настоящий воин;

Как ты, без просыпу не пьет,

Смекает, мыслит, — будь спокоен! —

Такой всех недругов побьет!

К чертям! Живей опохмеляйся!

Подмогой спешно заручайся!

Ты новой Трои не щади!

Эней подался на чужбину,

Лихую сколотил дружину.

Не оплошай теперь, гляди!»

Пихнула столик; вся посуда —

Бутылки, чарки — кувырком!

Осталась лишь осколков груда.

Турн отшвырнул ее пинком.

Все страсти в голову толкнулись,

Любовь и злоба в нем проснулись.

Он бушевал, осатанев.

Рычал, троянской жаждал крови,

Ревел: «На штурм!» — и в этом зове

Сливались ненависть и гнев.

Собрав немедля пеших, конных,