Энеида - [17]

Убрали дочиста съестное,

До капли выдули хмельное,

Как на вечере косари.

Эней Анхизович оставил

Кувшин горелки про запас,

Но, клюкнув, крылышки расправил

И тут, как водится у нас,

Решил последним поделиться,

Чтоб окончательно напиться

Со всей своею голытьбой.

Он из носатого сосуда

Сначала дернул сам нехудо,

За ним другие — вперебой.

Бочонки, сулеи, бутыли,

Баклажки, тыквы и жбанки

До дна троянцы осушили,

Посуду истолкли в куски.

Достойно справив новоселье,

Проснулись хмурые с похмелья:

«Узнать бы надо край, где впредь

Велели нам укорениться,

Осесть, построиться, жениться,

Айда латинцев посмотреть!»

Ходили там иль не ходили,

Но, вскорости придя назад,

Нескладицы нагородили –

Эней и слушать был не рад.

Сказали: «Тут народ лопочет,

На языке чудном стрекочет,

И ничего не разберешь.

Слова свои на «ус» кончает,

По-нашему не понимает.

Пропали, дескать, ни за грош!»

Что делать с речью тарабарской?

Эней скорее землякам

Велел за азбукой Пиарской

Толкнуться к тамошним дьякам.

Купил он октоихи, святцы.

«А ну-ка, складывайте, братцы,

Латинское тму, мну, здо, тло».

Троянцев засадил за книжки

И муштровал без передышки,

Чтоб им ученье впрок пошло.

Эней взялся задело строго.

Он всех тройчаткой пригонял,

А кто ленился хоть немного,

Тому субботки задавал.

И не прошло еще недели,

Как по-латыни загудели,

Привыкли говорить на «ус»,

Энея звали Энейусом,

Уже не паном — доминусом,

Свой род и племя — Троянус.

Эней за то, что так отменно

Смогли латынщину постичь,

Всем нацедил по кружке пенной,

И вновь распили магарыч.

С десяток выбрал бойких, смелых,

В латыни самых наторелых,

Притом разумнейших голов,

И ко двору царя Латина

От своего лица и чина

Отправил пан Эней послов:

«Царю, сидящему в столице,

Скажите: шлет Эней поклон

Тебе, а также и царице.

Латинской дружбы ищет он.

Для первого знакомства просит

Принять хлеб-соль и преподносит

Подарки дорогие вам.

Засим, добившись ласки панской,

Эней, сударь и князь троянский,

В твой терем явится и сам».

Уж сватовство не за горами,

А тут услышал царь Латин,

Что хлебом-солью и дарами

Почтил его Анхизов сын,

Хотят водиться с ним троянцы

И приплелись от них посланцы.

Латин вскричал: «Откройте дверь!

Я хлеба-соли не чураюсь

И с добрыми людьми братаюсь.

Вот на ловца бежит и зверь!»

Амату царь велел покликать

И хату, сени, двор мести.

Повсюду зелени натыкать,

Шпалер печатных принести,

Оклеить заново светлицы

По изволению царицы,

И чтоб она дала совет —

Как выскоблить столы скребками,

Как застелить полы коврами,

Убранство подобрать под цвет.

Гонца послали к богомазу —

Картин затейных приобресть.

Купили угощенья сразу.

Нашлось, чего попить, поесть.

Рейнвейн, конечно, с кардамоном

И пиво черное с лимоном,

Сивухи чан Латин припас.

Отколь взялись волы, телята,

Бараны, овцы, поросята!

Для заговенья в самый раз!

Первейших мастеров творенья

Гонец доставил все сполна:

Богатырей изображенья,

Царя Гороха времена;

От Александра взбучка Пору,

Чье войско задавало деру;

Как старый Муромец гулял,

И как дубиной молодецкой

Илья от рати половецкой

Переяславль оборонял.

Бовы с Полканом мировая;

Как Соловей-разбойник жил;

Как Пересвет побил Мамая;

Как в Польшу Железняк ходил.

Портрет француза был — Картуша.

И Ванька Каин, и Гаркуша…

Залюбовался царь Латин.

Чего там только не купили!

Всплошную стены облепили,

И не упомнишь всех картин!

Латин, распорядившись толком,

Хоромы осмотрел подряд,

Прошелся по сеням, светелкам

И подобрал себе наряд:

Накидку из клеенки новой

На пуговке литой свинцовой;

Надел на голову тpeyx,

В коты без голенищ обулся,

Взял рукавицы и надулся,

Точь-в-точь как на огне лопух.

Вошел в торжественной одёже

Латин, в кругу своих вельмож.

Они понадувались тоже,

Был каждый на ерша похож.

Царя с почтеньем проводили,

Его на стульчик посадили

И молча стали у дверей.

Царица тут же на скамейке

Уселась в травчатой шубейке,

В кораблике из соболей.

Лавися-дочка пpиоделась,

В немецком платье, налегке,

Всё время в зеркальце гляделась,

Вертясь, как муха в кипятке.

От стульчика царя Латина

Была разостлана ряднина

До самых, почитай, ворот.

Стояли удальцы латинцы,

Здесь — конные, там — пехотинцы,

Воловье войско и народ.

Ввели послов — нельзя пышнее,

Придворный соблюдая чин.

Несли они дары Энея:

Пирог без малого с аршин

(На радость царскому желудку),

Соль крымскую и соль-бахмутку,

Лохмотьев чуть не целый воз.

К Латину подступили близко

И трижды поклонились низко.

Рацею старший произнес:

«Энеус, постер магнус паннус

И славный Троянорум князь,

Шнырял по морю, как цыганус,

Ад те, —о реке! — прислал нунк нас.

Рогамус, домине Латине!

Спаси наш капут и отныне

Пермитте жить в твоем краю,

Хоть за пекунии, хоть гратис.

Уж мы, поверь, оценим сатис

Бенефиценцию твою.

О реке! Будь нашим меценатом

И ласкам туам окажи.

Энеусу названым братом

Стань, оптиме! Не откажи!

Энеус, принцепс наш удалый,

Формозус и проворный малый,

Инномине увидишь сам!

А прежде чем распить по чарке,

Вели акципере подарки,

От сердца присланные вам.

Вот коврик-самолет чудесный…

Его топтал еще царь Хмель.

Взовьется он под свод небесный,

Умчит за тридевять земель.

Тебе скажу я без утайки:

Годится он для таратайки,

И лавку можно покрывать.

Царевне он придется кстати:

Расстелет около кровати,

Как будешь замуж отдавать.

Ват эту скатерть-самобранку

Давно из Липска привезли.