Эмоции: великолепная история человечества - [29]

Вторую форму любви — ту, о которой говорил Иисус, формулируя золотое правило нравственности, — Августин называл caritas, что иногда переводят как «милосердие». Это любовь к Богу и богоугодным делам. У этой второй формы любви была особенность, центральная для понимания эмоций Августином. Наслаждение само по себе он называл frui. Это относилось к Богу и только к Богу. Бога следует любить ради Него самого, потому что Бог и есть любовь. Frui — это путь к раю и Богу. Согласно Августину, главная цель не прийти к раю, а прийти к Богу. Он есть finis и telos — конец и цель. Просто так совпало, что он в раю.

Любовь к кому-либо или чему-либо как способ прийти к раю и Богу, любовь как инструмент он называл uti. Это та самая любовь к ближнему. Любовь к ближнему или даже врагу — это тоже служение Господу, потому как она бескорыстна, во всяком случае должна быть такой. Идея использовать близких, чтобы обеспечить себе встречу с Богом и место в раю, может показаться вам оскорбительной. Но ее стоит понимать скорее как попытку стать ближе к Богу через свою любовь к другим. Вы любите их не потому, что вам так хочется, а потому, что так пожелал Бог. В его глазах Христос точно так же позволил себя распять, чтобы приблизить всех к Богу. Согласно Августину, любя ближнего своего, вы любите жертву, которую принес за вас Иисус[137].

Главное, что любовь uti — это путь к обретению внутреннего «я» через сосредоточение на любви к Богу и на духовном мире вместо материального. Любовь учит управлять своей волей, как это делал Иисус. Она способна наставить на путь мудрости и обретения образа Бога, заложенного в каждом из нас.

Связь между любовью и мудростью может показаться несколько странной. Она опять же произрастает из интереса Августина к трудам Платона. Платон воспринимал любовь как лестницу. На нижней ступеньке находилась любовь к красоте и ее физическим проявлениям — можно сказать, вожделение. Выше стояла любовь ко всем частям души человека — то, что современная наука называет привязанностью. На самой вершине располагалось то, что Августин назвал бы frui. Любовь не к телесному, но к мудрости и добродетели, к божественному — любовь к истинному благу. По мнению Платона, именно такая любовь могла направить человека к эросу. Некоторые философы утверждают, что эрос и есть любовь, но для меня это скорее цель, чем то, что ведет к ней.

Несмотря на всю свою сложность, любовь Августина была проще лестницы Платона. Платон расставлял типы любви на ступеньках лестницы. В его системе могло случиться так, что вы оказались на промежуточной ступеньке, где вы любите и тело человека, и его душу, но первое — больше второго. Августин адаптировал видение Платона к своему пониманию Бога. Он отмел нюансы, сосредоточившись на крайностях, и сделал любовь бинарной: светлой и темной, caritas и cupiditas.

Эта бинарность не ограничивалась любовью. Если любовь — набор эмоций, то, согласно Августину, разделяющий все эмоции на светлые и темные. Это вовсе не означало, что сами эмоции делятся на плохие и хорошие — для Августина каждая эмоция имела положительную и отрицательную манифестацию. Одна тянет вас в град земной, другая ведет в Град Божий. Гнев может быть разрушительным — например, неконтролируемая ярость приводит к убийству, — но может быть и праведным, как гнев Иисуса на меновщиков денег, осквернивших храм в Иерусалиме. Страх может истощить, но может и защитить, увести от греха. Эгоистичная скорбь об утрате земных богатств может сменяться исполненной любви скорбью о грешниках и раскаянием в собственных грехах. Для Августина, как и для многих до него, эмоции не были изначально положительными или отрицательными; их моральная ценность определялась тем, как их направляли. Любое чувство могло рассматриваться как благо, если помогало служить Господу, точно так же как любое чувство могло рассматриваться как зло, если использовалось ради личной выгоды.

Даже сегодня в большинстве ветвей христианства вера строится вокруг концепции августинианской любви. Идея о том, что Бог есть любовь, исходит непосредственно от Августина. Как и идея о том, что распятие Христа представляло собой акт не кровавой жертвы, как считали ранние христиане, а чистой милости и любви — акт прощения Бога, понимающего, как трудно контролировать волю, и пришедшего на землю, чтобы продемонстрировать, насколько сильной может быть воля даже в самых исключительных обстоятельствах. Несмотря на то что процесс принятия Иисуса, как его описывают многие христиане, не вполне похож на медитацию и внутреннее путешествие, предлагаемое Августином, он все еще направлен на поиск чего-то большего, чем собственное «я». Августинианское видение эмоций стало фундаментом для эмоционального режима, распространившегося на весь христианский мир. Представления о том, как подобает вести себя, выражать свои чувства и даже молиться праведному христианину, уходят корнями в труды Августина. Августинианская любовь действительно изменила мир. Но не во всем к лучшему.

Любовь и крестовые походы

Через семьсот лет после обращения Августина в христианство папа Урбан стоял перед переполненным залом в Клермоне, где собрались десятки, а может, и сотни самых влиятельных и могущественных людей Европы, включая архиепископов, аббатов, рыцарей и дворян со всего региона. Если он действительно собирался что-то изменить, лучшего момента было не придумать. Идеи Августина о любви и эмоциях все еще доминировали в христианской философии того времени, а Урбан, будучи искусным оратором, знал, как их использовать. Он начал свою речь.