Эмиссар: Трансформация - [18]

— Ты что, предлагаешь…

“Да-да, именно”.

— Но ведь оборотнями рождаются! И только сильнейшие из Сильных, близкие к истокам своих Линий, имеющие чистую кровь…

Сосед молчал. Но оч-чень выразительно.

“Значит, здесь, как и с левитацией, есть какой-то особый подход? — прищурилась Ниллима. — А оборотнем можно не только родиться, но и стать?”

“По-моему, это очевидно. Откуда бы взялись первые оборотни, если Многоликим можно лишь родиться?”

“Ну, считается, что у начала времён превращаться умели все, но потом…”

Сосед вновь "умолк", и молчание его было исполнено неприкрытой иронии.

— Понятно. “А кем оно “считается”?”, “не полагайся всецело на чужое мнение” и так далее. Значит, всё было не так, как нас учили?

“И это ещё мягко сказано. Мнение о том, что превращения доступны только чистокровным Многоликим из благородных родов, слишком уж удобно для этих самых чистокровных. Внуши смертным, что у них есть веские причины считать себя неполноценными, затем докажи свою полноценность — и властвуй по праву. Да, очень… удобно”.

“А тебе, чувствую, это совсем не нравится”.

“Я, — сухо ответил Сосед, — безмерно уважаю стремящихся к власти над собой. И ровно в той же мере презираю жаждущих владычествовать над другими. Особенно владычествовать, основываясь на обмане: это ещё хуже, чем власть, основанная на страхе и принуждении”.

“Ты странный… даже для Сильного”.

“Какой есть. Кстати, займись-ка ты обедом, раз перестала ублажать добытчика чесанием шкуры. А пока будешь есть, я поведаю тебе про оборотничество”.

Сосед

Чтобы оценить мир, надо посмотреть на него извне. Вот, например, Нарадум. Для моей носительницы он — единственная, не имеющая альтернатив реальность. Она не видит в своём привычном бытии ничего подозрительного.

И лишь я, незваный пришелец, могу вспоминать, сравнивать, делать выводы.

Никаких комаров, москитов, пиявок, клещей, блох и прочей насекомой пакости? Штришок. Можно есть сырое мясо, не опасаясь кишечных паразитов, за отсутствием последних? Ещё штришок. Колючая глайхова лоза идеально подходит для создания ограждений, в том числе мобильных; симг-лоза — едва ли не готовая верёвка, отрезай куски и пользуйся; лам-лиана — тоже верёвка, но превосходно приспособленная для связывания пленных?

Штришок, штришок, штришок.

Но если посмотреть на громады тобрассов, слагающиеся в грандиозную, заполняющую весь силгам трёхмерную решётку, всякое желание коллекционировать штрихи и штришки становится каким-то мелким. Излишним. Вот оно, зримое и вещное доказательство того, насколько всё вокруг далеко от естества!

Но моя носительница, ученица и подопечная этого просто не замечает. За отсутствием материала для сравнений.

Впрочем, ей это и не нужно… в настоящее время. А вот потом…

Чую, не раз и не два придётся рвать ей шаблоны, прежде чем придёт способность глядеть на мир не только изнутри, но и со стороны. В некотором смысле это умение будет даже сложнее, чем успешно достигнутая частичная независимость от тела.

Ниллима

“Начнём с основ. Как бы ты определила суть оборотничества?”

“Изменение облика при помощи магии”.

“Мимо. То есть во второй части всё верно: без помощи магии оборотнем не станешь. Но вот часть первая слишком расплывчата”.

“Хорошо, тогда дай определение… м-м… каноническое”.

Сосед словно бы улыбнулся.

“Копируешь мой стиль? Ладно, ладно. Не буду смеяться. В конце концов, собственный стиль и начинается-то обычно с заимствований нравящихся черт из чужой речи… кстати, это вовсе не отклонение от темы, как ты подумала; это имеет к оборотничеству прямое отношение. Но сперва ещё немного теории”.

Небольшая пауза. Ниллима молчит: жуёт мясо и прислушивается к чужим мыслям. При этом следилка поддерживается частью её сознания вполне автономно.

“Как ты понимаешь, изменять облик — в том числе при помощи магии — можно разными способами. Эти изменения различаются по силе, глубине, направленности и так далее. Отбросим пока чисто внешние изменения посредством иллюзий, фантомов и мороков, также не будем учитывать возможность изменений чисто внутренних, не сказывающихся на внешности, но сильно и глубоко меняющих дух. Остановимся на истинной, физической смене облика. На пути подобных последовательных изменений различают три степени: ортоморфоз, метаморфоз и трансформацию. С первой степенью всё просто. Если Идущий перекрашивает волосы, наращивает ногти, убирает — или, напротив, умножает — морщины, стараясь изменить свой видимый возраст, такие изменения облика называются ортоморфозом. Граница его проходит там, где заканчивается естественная изменчивость существ того вида разумных, к которому принадлежит Идущий. За этой границей находятся более глубокие изменения тела: метаморфозы. Если мы превращаем ногти в когти, кожу — в чешую или отказываемся от ступней в пользу плавника для того, чтобы облегчить себе жизнь в воде, то тем самым прибегаем к метаморфозу. И его верхняя граница размыта ещё сильнее, чем между орто- и метаморфозом. Зачастую бывает сложно сказать, где ещё метаморфозы, а где — уже полноценные и радикальные трансформации”.

“А как насчёт примеров?”

“Примеров трансформаций? Ну что ж. Обычно считается, что при трансформациях Идущий пересекает барьеры сохранения. Скажем, превращение с сильным изменением массы, из подобного тебе разумного существа в мышь или в быка, весящего в двадцать раз больше — это трансформа. Если при превращении существо из теплокровного, дышащего воздухом, становится холоднокровным, живущим под водой созданием с хрящами вместо костей — это тоже трансформа. Как и превращение в дерево, заинтересовавшее тебя некоторое время назад. Высшие трансформы выходят даже за границы понятия “жизнь”. Переход от знакомых тебе обличий к обличью тени, огненного сгустка, Сияющего или… гм… ну, например, демона — это уж точно полноценные трансформы, требующие высочайшего искусства”.