Эллада - [8]
— Уговорил. Пожалуй, и то, и другое, и третье возьму, — Анаксимандр махнул рукой и рассмеялся от полноты чувств. — И амфоры возьму, и масло, в Милете их уже ждут. И на серебро денег хватит, у меня заёмное письмо на талант имеется.
— Ишь, ты-и! — Хремил вскинул брови и потрепал друга по плечу. — Видно, если такими деньгами ссужают, большим почётом в своём Милете пользуешься. И лачужку, наверное, имеешь белокаменную, о двух этажах, с садом и бассейном.
— Ещё и мраморная кора[19] в саду стоит, — опять засмеялся милетянин. — Свидетелем пойдёшь? Я никого в Афинах не знаю, а трапедзит свидетеля затребовал.
— Отчего ж не пойти? Пойду, с меня не убудет, хорошему человеку всегда рад услужить. Смотришь, сам в Милет нагряну, и ты мне чем-нибудь поможешь. Знаешь что? Приходи ко мне сегодня обедать. Кунаками сделаемся.
Предложение добродушного афинянина пришлось по душе. Почему и не завести знакомство в Афинах? Честной торговле это на пользу. А Хремил Анаксимандру понравился.
Деньги, вырученные от продажи розового масла, Анаксимандр сдал на хранение жрецам Гефеста, заодно преподнёс в дар храму кинжал, купленный тут же на площади у задержавшегося коринфянина. Седобородый жрец, принимавший деньги на хранение и дар богу, не отказался просветить щедрого чужестранца о порядках торговли металлом и кузнецкими изделиями. Благодаря непринуждённой общительности и щедрости, Анаксимандр выяснил интересующие его вопросы: цены, дни, по которым привозят серебро, как вести дело с тем или иным купцом.
Праздник
На рассвете первого дня Великих Дионисий толпы афинян и чужестранцев, праздничные одежды которых дополняли яркие цветы, устремились через городские ворота в Ленеи. Отсюда, из местного театра начиналось торжественное шествие.
На праздник Хремил отправился вдвоём с супругой. Перкала блистала нарядами и украшениями. Не часто аттической женщине из добропорядочного семейства представлялся случай предстать во всей красе. Дорогой лилейный пеплос до пят, со свободно ниспадающей апоптигмой[20] оставлял обнажёнными руки и шею. Золотистые локоны свешивались на грудь, запястья охватывали золотые браслеты, золотом отсвечивали застёжки на плечах. Головы обоих супругов украшали венки из гиацинтов. Улыбаясь, Перкала такой же венок водрузила на голову мужниного друга. Накануне милетянин подстригся по последней моде, волосы до плеч здесь уже не носили.
Архонт-басилей[21] возвестил о начале праздника. Оборотив лицо к небу, вознесся руки, произнёс хвалебную молитву. Жрецы в длинных белоснежных хитонах вынесли изображение бога, выполненное из обожжённой глины. Жена басилея облекла божество в белый хитон. Орхестра заполнилась музыкантами, одетыми в короткие хитоны менадами, сатирами в козлиных шкурах. Музыканты заиграли на авлосах, менады били в тимпаны, вместе с сатирами увили божество миртом, плющом, виноградной лозой, подхватили на руки, вынесли из театра. Здесь уже ждала четырёхконная повозка. На повозку установили божество, усадили в кресло его священную супругу, забросали зеленью, цветами, увили виноградной лозой. Сатир с взлохмаченной шевелюрой и бородой, диковатым взором, взял в руки вожжи. Процессия двинулась. За повозкой следовали музыканты, не прекращавшие игры на авлосах, пляшущие менады с тирсами в руках и сатиры. На некотором удалении от свиты бога — архонт-басилей, жрецы. И уже вслед за ними паства. Здесь были и горожане и представители всех аттических демов и эллинских государств, лишь спартиаты не славили бога виноградарства и всеобщего братства.
Процессия, достигнув Панафинейской улицы, обогнула Акрополь, влилась в театр Диониса. Театр не вмещал всех желающих восславить бога. Пьянеющая без вина паства заполняла проходы между скамьями, склоны за пределами амфитеатра. Воздух Афин, священного местечка Ленеи наполняло дыхание бога, заставляющего закипать кровь, и ограждающее подспудные порывы от запретительных порывов разума. Трепетное ожидание праздника, не сравнимого ни с каким иным, подготавливало людей к особому состоянию, а взаимное общение, пение, пляски Дионисовой свиты подогревало это состояние едва ли не до экзальтированности.
Следующий день был также посвящён хвалебным песнопениям, повествующих о браке Диониса с Ариадной, преклонением смертных перед божеством, освобождающим паству от мирских забот, ежедневной тягомотины, дарующим священную лозу и колдовской напиток.
В третий день в театре исполнялись комедии. Женщины, даже замужние, комедии не смотрели. Комические поэты в своих шутках бывали чрезмерно откровенны. Впрочем, любознательным девам и замужним дамам никто не возбранял читать папирусы в тиши гинекеев.
Последние три дня посвящались трагедиям и драмам. Анаксимандр с досадой за родной город, признал, что, действительно, в Афинах собирались лучшие поэты, актёры, хоревты[22]. Да и исполнители литургий, стремившиеся блеснуть перед гражданами, и запечатлеть своё имя в памяти потомков. Установив бронзовый треножник на Акрополе, не жалели денег на обустройство представлений, содержание актёров и хоревтов. Но ущемлённое самолюбие не помешало насладиться игрой актёров. Первые дни празднества породили противоречивые чувства. Он не знал, хорошо ли было то, что происходило, или плохо. Когда Дионис дыханием своим вошёл в душу, он не чувствовал себя ничтожным, грешным смертным, приходящим в неописуемый восторг от общения со снизошедшим божеством. Он чувствовал себя свободным, как ветер, он сам был буйным ветром и мог мчаться, куда заблагорассудится. И ещё, в те дни он мог сесть за один стол с нищим, бродягой, разделить с ним трапезу, назвать своим братом, и умилялся этим чувствам. Вернётся в Милет, обязательно обсудит с Левкиппом.
Автор повествует о жизни славян в неспокойную, переломную для национального самосознания, полную конфликтов и противоречий эпоху крещения Руси. В лучших традициях исторического романа здесь переплетаются сюжетные линии персонажей – как представителей простого народа, так и фигур исторического значения; читатель получает возможность взглянуть на события глазами и тех, и других. Таким образом перед нами разворачивается объёмная, панорамная картина жизни общества в описываемый период, позволяющая многосторонне осмыслить сложный процесс формирования культурных и религиозных традиций русского народа.
Книга Томаса Мартина – попытка по-новому взглянуть на историю Древней Греции, вдохновленная многочисленными вопросами студентов и читателей. В центре внимания – архаическая и классическая эпохи, когда возникла и сформировалась демократия, невиданный доселе режим власти; когда греки расселились по всему Средиземноморью и, освоив достижения народов Ближнего Востока, создавали свою уникальную культуру. Историк рассматривает политическое и социальное устройство Спарты и Афин как два разных направления в развитии греческого полиса, показывая, как их столкновение в Пелопоннесской войне предопределило последовавший вскоре кризис городов-государств и привело к тому, что Греция утратила независимость.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
Одно из самых страшных слов европейского Средневековья – инквизиция. Особый церковный суд католической церкви, созданный в 1215 г. папой Иннокентием III с целью «обнаружения, наказания и предотвращения ересей». Первыми объектами его внимания стали альбигойцы и их сторонники. Деятельность ранней инквизиции развертывалась на фоне крестовых походов, феодальных и религиозных войн, непростого становления европейской цивилизации. Погрузитесь в высокое Средневековье – бурное и опасное!
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Любимое обвинение антикоммунистов — расстрелянная большевиками царская семья. Наша вольная интерпретация тех и некоторых других событий. Почему это произошло? Могло ли всё быть по-другому? Могли ли кого-то из Романовых спасти от расстрела? Кто и почему мог бы это сделать? И какова была бы их дальнейшая судьба? Примечание от авторов: Работа — чистое хулиганство, и мы отдаём себе в этом отчёт. Имеют место быть множественные допущения, притягивание за уши, переписывание реальных событий, но поскольку повествование так и так — альтернативная история, кашу маслом уже не испортить.
Интеллектуальное наследие диссидентов советского периода до сих пор должным образом не осмыслено и не оценено, хотя их опыт в текущей политической реальности более чем актуален. Предлагаемый энциклопедический проект впервые дает совокупное представление о том, насколько значимой была роль инакомыслящих в борьбе с тоталитарной системой, о масштабах и широте спектра политических практик и методов ненасильственного сопротивления в СССР и других странах социалистического лагеря. В это издание вошли биографии 160 активных участников независимой гражданской, политической, интеллектуальной и религиозной жизни в Восточной Европе 1950–1980‐х.