Эллада - [7]
— Уважаемые! — воскликнул широкоплечий мужчина с квадратной бородой, притиснутый разгневанной людской массой к самому прилавку. — Уважаемые! К порядку, к порядку! Не надо из себя выходить. Пусть агораном[16] разберётся.
Сварливая баба, устроившая переполох, не унималась.
— Ага, дождёшься их, как же. Как не надо, так вечно под ногами крутятся, как жуликов ловить, так не дозовёшься. Отобрать у ей рыбу, вот и весь сказ, в другой раз поостережётся.
— Не бузи! — жёстко оборвал скандалистку широкоплечий. — Вон, идёт уже.
Толпа и вправду раздалась в стороны, давая проход важному коротышке с нахмуренным челом. Взоры обратились на блюстителя рыночных порядков, а из-под стола показалась вихрастая мальчишечья головёнка, худая, быстрая лапка нырнула в корзину и вернулась с зажатой в ладошке сардиной. Действо произошло столь быстро, что Анаксимандр усомнился, видел ли он сей неблаговидный поступок. Агораном заглянул в корзину, подозрительно посмотрел на торговку, обратился к толпе:
— Что случилось, уважаемые? Только по одному, не все сразу.
— Вот она, — прежним визгливым голосом, вызвавшим гримасу на лице коротышки, возвестила «жердь» и для верности указала пальцем, — вот она рыбу водой поливала. Сама видела. Вели скифу[17] обыскать, она в хитоне кувшин с водой прячет.
Толстуха задохнулась от негодования, лицо налилось свекольной краской, глаза выпучились. Агораном жестом велел торговке молчать, спросил у сгрудившихся и напиравших на него покупателей:
— Свидетели есть?
Свидетелей не оказалось, зато к толстухе вернулся дар речи.
— Уважаемый, меня послушай. Солнце ещё не поднялось, жары нет, какой же рыбе быть, как не мокрой? Сам посуди, сардины нарасхват идут, зачем мне их водой поливать? Со зла эта жердина на меня клепает. У-у, злыдня!
— Тихо, бабы, не лайтесь! Сейчас разберёмся, — агораном призадумался.
— А она дело говорит, — широкоплечий вступился за торговку. — Рыбу в полдни водой поливают, когда покупателей мало. Сейчас-то зачем? Да они в цене не сошлись, я же тут стоял, ждал, пока вот эта рыбу купит. Она обол дала, та ей десять сардин выложила. Этой не понравилось, рыба, дескать, мелковата, ещё полдесятка добавь, та ни в какую. Вот и заспорили. Ты кончай эту свару, меня работа ждёт, а я бабьи склоки разбираю.
Симпатии толпы переменились. Уже в адрес сварливой покупательницы слышались гневливые выкрики, своими претензиями та застопорила торговлю, а народ с утра в рыбном ряду собирался ремесленный, занятой, временем для склок не располагающий. Разбирательство прервалось воплем старика, продававшим рыбу рядом с толстухой. Малолетние воришки — бич всякого рынка — чистили под шумок всё подряд и впопыхах опрокинули у старика корзину. Поймать злоумышленников не удалось, благодаря малому росту, двое воришек ужами скользнули меж ног толпившихся людей и скрылись.
— Это из-за тебя всё! — негодовал старик, грозя скрюченным пальцем. — Не нравится цена, сама иди лови. Да она и ко мне подходила. Даёт обол, а рыбы требует на драхму.
Старик назвал «жердину» «общипанной вороной» и принялся собирать рассыпанную рыбу. Агораном выговаривал склочнице:
— Ещё устроишь скандал, я тебя саму оштрафую.
Рыночное происшествие неожиданно вспыхнувшее, словно куча сухой соломы от коварной искры, также быстро как солома прогорело, и уже всяк занимался своим делом. Повинуясь движению людского потока, Анаксимандр оказался за пределами нервного рыбного ряда.
Казалось бы, пустяк, сразу и непонятно, что к чему, первый раз услышишь — бестолковый закон. Призадумаешься, — власть о городском люде печётся, для которого драхма — большие деньги, день-два трудиться надо, чтобы заработать. Особое попечение агораномы оказывали рыбному кругу, но и хлебные ряды не оставались без внимания, там несли службу ситофилаксы[18]. И неумолимые скифы с хлыстами за поясом поблизости крутились. Рыбным торговцам строго-настрого запрещалось обрызгивать рыбу водой. Заветреную рыбу кто возьмёт? Волей-неволей цену придержишь, чтобы побыстрей товар разобрали, иначе, с чем пришёл, с тем и уйдёшь. Рыбу, пожалуйста, покупай, сколько хочешь. Вот хлеб — особый товар. Ушлым людям предел не поставить — живо сообразят, что к чему. Через бездельников, которые за дармовщинкой да лёгким заработком гоняются, да хоть и собственных рабов к делу приспособят, живо хлеб скупят, попридержат, да и продадут с наваром. Кому-то навар, кому-то беда. А если граждане бедствуют, то и государство ткни — развалится. Своего хлеба в Аттике давно не хватает, купцы, что с Понта Евксинского зерно возят, процветают. Оборотистые люди любую нехватку себе на пользу обернут. Властям ухо востро держать надо. Кто во власть своих людей выбирает, тот всем и заправляет, о том она, власть, и печётся.
Продажа масла заняла весь день. Сделка, совершённая к обоюдному согласию, взаимно расположила купцов, и подвигла к дружескому соучастию. Афинянин взялся покровительствовать милетянину. Планы Анаксимандра о закупке оливкового масла и расписных амфор выслушал, словно просвещённый горожанин рассуждения наивного хлебопашца.
— Хороший прибыток получишь, не спорю. Масло — ходовой товар. Но, если хочешь иметь настоящий барыш, закупи серебро. Верное слово говорю, афинское серебро везде с барышом продашь. Сам прикинь, откуда милетские златокузнецы серебро берут? Насчёт серебра поинтересуйся у Гефестиона. На агоре спустись по ступеням, минуй Булевтерион, как раз к храму Гефеста и выйдешь. Возле храма кузнечные поделки и продают. Там же и торговцев металлом встретишь. Кстати, деньги на хранение жрецам Гефеста отдай, и в сохранности пребудут, и под рукой. Подумай.
Автор повествует о жизни славян в неспокойную, переломную для национального самосознания, полную конфликтов и противоречий эпоху крещения Руси. В лучших традициях исторического романа здесь переплетаются сюжетные линии персонажей – как представителей простого народа, так и фигур исторического значения; читатель получает возможность взглянуть на события глазами и тех, и других. Таким образом перед нами разворачивается объёмная, панорамная картина жизни общества в описываемый период, позволяющая многосторонне осмыслить сложный процесс формирования культурных и религиозных традиций русского народа.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
Книга «Дело Дрейфуса» рассказывает об обвинении капитана французской армии, еврея по национальности, Альфреда Дрейфуса в шпионаже в пользу Германии в конце XIX века. В ней описываются запутанные обстоятельства дела, всколыхнувшего Францию и весь мир и сыгравшего значительную роль в жизни французского и еврейского народов. Это первая книга о деле Дрейфуса, изданная в России. Она открывает перед читателем одну из самых увлекательных страниц истории XIX века. Автор книги, Леонид Прайсман, израильский историк, известен читателю своими монографиями и статьями об истории терроризма и Гражданской войны в России.
Далеко на востоке Англии затерялся край озер и камышей Рамборо. Некогда здесь был город, но теперь не осталось ничего, кроме руин аббатства и истлевших костей тех, кто когда-то его строил. Джоанна Хейст, незаконнорожденная с обостренным чувством собственного достоинства, живет здесь, сколько себя помнит. Гуляет в тени шотландских елей, штурмует развалины башни, разоряет птичьи гнезда. И все бы ничего, если бы не злая тетка, подмявшая девушку под свое воронье крыло. Не дает покоя Джоанне и тайна ее происхождения, а еще – назойливые ухаживания мистера Рока, мрачного соседа с Фермы Мавра.
Когда немецкие войска летом 1941 года захватили Екатерининский дворец, бывшую резиденцию русских царей, разгорелась ожесточённая борьба за Янтарную комнату. Сначала ее удалось заполучить и установить в своей резиденции в Кёнигсберге жестокому гауляйтеру Коху. Однако из-за воздушных налётов союзников на Кёнигсберг ее пришлось разобрать и спрятать в секретной штольне, где Гитлер хранил похищенные во время войны произведения искусства. После войны комната исчезла при загадочных обстоятельствах. Никакая другая кража произведений искусства не окутана такой таинственностью, как исчезновение Янтарной комнаты, этого зала из «солнечного камня», овеянного легендами.
Эта книга — повесть о необыкновенных приключениях индейца Диего, жителя острова Гуанахани — первой американской земли, открытой Христофором Колумбом. Диего был насильственно увезен с родного острова, затем стал переводчиком Колумба и, побывав в Испании, как бы совершил открытие Старого Света. В книге ярко описаны удивительные странствования индейского Одиссея и трагическая судьба аборигенов американских островов того времени.