Эллада - [19]
Пастух
За водоразделом чувствовалось присутствие человека. Голый склон представлял собой не успевшее оправиться после летней жары пастбище. Кустарник, нижние ветви деревьев на опушке были безлистными, торчали обглоданными прутьями. Анаксимандр направился поперёк склона, оставляя для себя возможность в случае опасности скрыться в лесу.
Пройдя около полусотни плетров[33], сторожким взглядом отыскал козье стадо, производившее опустошение окрестностей. Остановившись, пригляделся и приметил пастуха, сидевшего под кустом и, очевидно, давно наблюдавшего за ним. От стада и пастуха его отделяло не более трёх плетров, пока Анаксимандр раздумывал, подходить ли к пастуху, от стада к нему устремились три лохматых пса. Анаксимандр остановился и что есть мочи крикнул:
— Пастух! Уйми своих демонов! Я один и иду с миром!
Всё же, приготовившись к защите, взял одно копьё наподобие палки.
Козий пастырь встал, приставил ладонь козырьком ко лбу, разглядывая пришельца. Но, очевидно, уши служили ему лучше глаз, и Анаксимандр, глядя на приближающихся свирепых псов, прокричал во второй раз. Пастух издал звук, похожий на шипящий свист и который Анаксимандр едва различил, но псы, находившиеся совсем рядом, остановились, опустили морды и позволили путнику продолжить движение, тем не менее всем видом показывая, что они рядом и каждый миг начеку. Анаксимандр, сторожко вглядываясь в приземистую фигуру, приблизился.
Пастух оказался седобородым стариком, опирающимся на увесистую клюку, и также испытующе вглядывался в подошедшего путника.
— Хайре, добрый человече! — произнёс Анаксимандр со всей возможной доброжелательностью.
— Хайре! — ответствовал пастух, продолжая разглядывать незнакомца.
— Мир и благоденствие дому твоему и семейству, — продолжал Анаксимандр, гадая, какое впечатление произвёл его необычный наряд на престарелого простолюдина. Враждебности лицо старика не выражало, только вполне объяснимую настороженность. Закончив приветствие, протянул руку.
Старик принял рукопожатие, добродушно ответил:
— Пусть и твоему дому и семейству сопутствует благополучие и мир, — и на правах хозяина продолжал: — Не притомился ли, путник? Присядь, отдохни, утоли голод и жажду.
Пастух цыкнул на собак, и те послушно отошли к стаду. Анаксимандр охотно присел. Старик устроился рядом, вынул из торбы ячменную лепёшку, козий сыр, чеснок, солёные маслины, глиняный лекиф, приглашающе повёл рукой:
— Угощайся, — и первым преломил лепёшку.
Путник не заставил себя долго упрашивать и отправил в рот горсть маслин — организм истосковался по солёному. Старик был небогат, скорее беден, в лекифе оказалось сильно разбавленное вино, вернее, вода, закрашенная вином. Утолив голод, гость приступил к вежливому разговору:
— Далеко ли твоя деревня, старик? Чьих коз пасёшь?
— Деревня моя там, — старик показал за лесистый отрог горы. — А козы Фидиппидовы, Неокловы, ну, и мои тут же.
— Богато ли живёте? Чем пропитание добываете?
— Да какое наше богатство? — усмехнулся старик. — Репа с чесноком на огороде, да пара коз. Держат люди и виноградники, и ячмень сеют. В горах земля скудная, пастбища бедные, сильно не разбогатеешь. Это там, в долинах, люди живут, а мы с голоду не пухнем, и то ладно. А я и вовсе коз пасу. Стар стал за плугом ходить да землю мотыжить. Хорошо, собак выучил, а то бы и коз пасти не смог.
— А что, от войны прибытку не имеешь?
Старик хмыкнул, потрепал гостя по плечу.
— Какой у землепашца прибыток от войны? Ходил и я на персов. Так это когда было? Тогда персы, как саранча, Элладу заполонили. Тогда не о добыче думали, как бы отчину оборонить, в живых и то не чаяли остаться. А как в походы стали ходить, я уж состарился для военного дела, да и руку мне персы рассекли. Вроде зажила, а прежней силы не стало, сейчас и вовсе плеть плетью. Не пахарь, не воин, только и осталось, что коз пасти. Вот такие мои дела. А ты кто будешь, добрый человек? Издалека ли идёшь?
Анаксимандр рассказал заготовленную историю, в общих чертах отражавшую действительные события.
— Я из Ионии, из Милета. Торговлей кормлюсь. В Аттику приехал розовое масло продать, амфор, изделий лакедемонских кузнецов закупить, в Милете сбыть. Да вот лихие люди ограбили, товар весь отняли, деньги. Сам чуть жив остался. Избили до беспамятства, бросили в лесу нагого. Очнулся, не помню, где я, куда идти. Верно, крепко по голове саданули. Не помню, сколько дней по лесам блуждаю. Как теперь домой доберусь? Ни одежды, ни денег, ни друзей, — он горестно покачал головой, ожидая, как старик воспримет его рассказ.
Старик заметил простодушно:
— Вишь как, богатым тоже не сладко приходится. И как там у вас, в Милете? После персов отстроились? Как под персами жилось? Ты человек, как вижу, не молоденький, должен помнить. Я ещё молодой был, даже не женатый, водили афиняне триеры на помощь Милету, да ни с чем вернулись. Разбили персы и афинян, и ионийцев. Помнишь те времена?
— Как же не помнить? Помню кое-что. Я тогда совсем малым ребёнком был. Да то, что персы с Милетом сотворили, и младенцы на всю жизнь запомнили. Пожгли мидяне город, камня на камне не оставили, а сколько народу погубили, в рабство угнали, сосчитать не возможно. У меня отец после той битвы увечным остался. Из всех детей только я выжил. Брата, сестру в рабство угнали. Что с ними сталось — неизвестно, так и сгинули. Но и мы своего часа дождались, вернули долги варварам. — Анаксимандр отстегнул циновку, показал шрам. — Вот отметина с тех пор. Достал-таки меня перс копьём. Это уже когда на суше бились, зачали-то на кораблях. Но успел я поквитаться и за отца, и за сестру, и за брата, и за мать. А Милет? Милет отстроили, и дома, и храмы, и порты. Да уж нет того счастья, что было. И хиреть не хиреет, и расцвести не расцветёт. Старые люди так говорят, сам-то я тех времён не знаю. С Афинами, конечно, Милет не сравнить.
Автор повествует о жизни славян в неспокойную, переломную для национального самосознания, полную конфликтов и противоречий эпоху крещения Руси. В лучших традициях исторического романа здесь переплетаются сюжетные линии персонажей – как представителей простого народа, так и фигур исторического значения; читатель получает возможность взглянуть на события глазами и тех, и других. Таким образом перед нами разворачивается объёмная, панорамная картина жизни общества в описываемый период, позволяющая многосторонне осмыслить сложный процесс формирования культурных и религиозных традиций русского народа.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
Книга «Дело Дрейфуса» рассказывает об обвинении капитана французской армии, еврея по национальности, Альфреда Дрейфуса в шпионаже в пользу Германии в конце XIX века. В ней описываются запутанные обстоятельства дела, всколыхнувшего Францию и весь мир и сыгравшего значительную роль в жизни французского и еврейского народов. Это первая книга о деле Дрейфуса, изданная в России. Она открывает перед читателем одну из самых увлекательных страниц истории XIX века. Автор книги, Леонид Прайсман, израильский историк, известен читателю своими монографиями и статьями об истории терроризма и Гражданской войны в России.
Далеко на востоке Англии затерялся край озер и камышей Рамборо. Некогда здесь был город, но теперь не осталось ничего, кроме руин аббатства и истлевших костей тех, кто когда-то его строил. Джоанна Хейст, незаконнорожденная с обостренным чувством собственного достоинства, живет здесь, сколько себя помнит. Гуляет в тени шотландских елей, штурмует развалины башни, разоряет птичьи гнезда. И все бы ничего, если бы не злая тетка, подмявшая девушку под свое воронье крыло. Не дает покоя Джоанне и тайна ее происхождения, а еще – назойливые ухаживания мистера Рока, мрачного соседа с Фермы Мавра.
Когда немецкие войска летом 1941 года захватили Екатерининский дворец, бывшую резиденцию русских царей, разгорелась ожесточённая борьба за Янтарную комнату. Сначала ее удалось заполучить и установить в своей резиденции в Кёнигсберге жестокому гауляйтеру Коху. Однако из-за воздушных налётов союзников на Кёнигсберг ее пришлось разобрать и спрятать в секретной штольне, где Гитлер хранил похищенные во время войны произведения искусства. После войны комната исчезла при загадочных обстоятельствах. Никакая другая кража произведений искусства не окутана такой таинственностью, как исчезновение Янтарной комнаты, этого зала из «солнечного камня», овеянного легендами.
Эта книга — повесть о необыкновенных приключениях индейца Диего, жителя острова Гуанахани — первой американской земли, открытой Христофором Колумбом. Диего был насильственно увезен с родного острова, затем стал переводчиком Колумба и, побывав в Испании, как бы совершил открытие Старого Света. В книге ярко описаны удивительные странствования индейского Одиссея и трагическая судьба аборигенов американских островов того времени.