Элизиум - [38]

– Что это было? – спрашивает она.

– Сейчас и выясним, – говорю я и веду ее в вестибюль.

Об этом решении я жалею мгновенно, потому что у стола регистрации стоят семеро незнакомцев в мантиях. Их капюшоны подняты, но разглядеть лица чужаков я не могу по другой причине. Там, где по идее должны быть их головы, виднеется лишь бесконечная тьма, и эту зияющую бездну я узнаю с той же легкостью, что и символы, вышитые у них на рукавах. Я уже больше двадцати лет не встречала хокси, но моя мать позаботилась о том, чтобы я могла узнать их с первого взгляда.

Мертвецам в этом мире живется ровно так же неспокойно, как и живым. Те, кто не может или не желает как можно скорее перейти на ту сторону, становятся добычей дюжины разных видов, способных обуздать энергию души. Если призраков не найдут безобидные медиумы или озорные дети с досками Уиджи, их судьбу могут насильно решить Судьи, либо же их сожрет кто-нибудь из четырех рас, питающихся душами. Хокси из них самые настырные, и они давно уже усвоили, что медиумов можно использовать как рыболовный крючок для призраков. Мама столько раз с ними сражалась, что я и не упомню, а в конце концов наняла кого-то посильнее, чтобы возвести баррикады вокруг Орландо.

Я смотрю на женщину, которая теперь сидит за столом.

– Им нельзя здесь остаться.

– Они внесли плату, – возражает она. – У меня нет оснований им отказать.

– Я пришла раньше, – рявкаю я. – И привела с собой призрака. Этого должно быть достаточно.

– «Пария» не может и не станет гарантировать безопасность своих гостей.

– Эви? – спрашивает Каспер тихо и нервно. – Эви, кто это?

Фигуры в капюшонах переговариваются свистящим шипением. Всего за несколько секунд они приходят к согласию, и тот, что стоит ближе ко мне, поднимает костлявую руку. У хокси есть кожа, но вот под кожей мало что найдется, поэтому их тела похожи на скелеты, туго обернутые в полиэтиленовую пленку. Он тянет ко мне три пальца с полыми кончиками, призванными втягивать души кусок за куском.

– Проведи черту, медиум, – говорит хокси, и голос его шелестит, как листья на асфальте. – Возведи защиту мудро. Все, что выйдет за твои границы, будет наше.

Эти слова мне знакомы, как детский стишок, но после стольких лет я уже почти и не помню, что нужно делать. Это ритуальное приветствие – самое большее, на что способны хокси в знак уважения и предостережения. Но прежде этим всегда занималась моя мать. Меня она этому никогда не учила, потому что я не должна была унаследовать ее силу. У меня остались лишь обрывки воспоминаний, и я не знаю, насколько важно все произнести как полагается. Что-то там было насчет границ и их пересечения? Я трясу головой, будто это поможет расставить мысли по полочкам.

– Эви, пожалуйста, – просит Каспер. – Мне от них очень не по себе.

– Медиум не предъявляет прав, – заключает хокси, когда молчание затягивается.

– Не торопите меня, – отрезаю я. – Я думаю.

Они начинают медленно подступать к нам. Вместе с ними по полу ползет их колдовство – туманное зеленое облако, которое становится все темнее. Добравшись до подножия лестницы, оно разжижается и змеится вверх по ступеням к нам. Я вскидываю руку, жестом веля Каспер отойти, но не могу отвести взгляда от хокси и не вижу, слушается ли она. Каспер издает болезненный стон, и я понимаю, что она не успевает. Я выставляю ладонь перед собой, будто могу как-то отогнать хокси, но моя рука вдруг начинает двигаться сама по себе. Страх задевает во мне нужную струну, и я вывожу символы в воздухе между нами.

– Я Эвелин Нотт из Дауни, клана четвертого чина. Мои владения начинаются там, где я стою. Я замыкаю границы на тех, кого привела с собой: драконьей фее, призраке и Сульфуре Кошмаре.

Произнеся это, я чувствую, как из меня тянется паутина. Она проходит через знакомую мне энергию Каспер и исчезает наверху, сливаясь с поводком, который неотвратимо связывает меня с Фалькором и с черным колдовством Роза. Я сжимаю кулак, затягиваю нити и прижимаю узел к своей груди. Ощутив, что защита работает, я резко произношу:

– Вы стоите за чертой, которую не должны пересекать. Если я должна счесть это объявлением войны мне и тому, что мне принадлежит, скажите об этом здесь и сейчас.

Они явно надеялись на другой ответ, особенно когда еда оказалась так близко. Тот хокси, что стоит ближе всех, вдруг бросается вперед, словно надеется пробиться к Каспер прямо сквозь меня. Я испуганно вскрикиваю:

– Мое!

Будто от удара, хокси отлетает назад и врезается в своих собратьев. Они отступают за стол регистрации и злобно спорят между собой. Я едва вижу их за пеленой энергии, которая гудит внутри меня. Меж моих пальцев струится свет. Я переворачиваю руку ладонью вверх и вижу на ней кружащийся шарик размером не больше четвертака. Я снова сжимаю кулак – отчасти потому, что шар слепит глаза, а отчасти потому, что я боюсь его уронить.

Один за другим хокси исчезают, уступая «Парию» мне. Свет наконец гаснет, и без него в вестибюле становится как-то до странности пусто. Я прижимаю руку к груди, стремясь утихомирить лихорадочное биение сердца.

– Эвелин Нотт, – придушенно говорит женщина за столом.