Элизиум, или В стране Потерянных Снов - [115]

— Честно? Это звучит зловеще.

— Но Джаяти так не считал. Принцесса стала первым оборотнем ночи в этих землях и на Сомнии вообще. Какая восхитительная свобода, какое благословенное бремя — точнее, отсутствие всякого иного бремени, кроме поиска чужого чувства. Все, что им нужно для пропитания, это…

— Да, — сказал Драко, — да, я так и думал. И я читал…

— За принцессой последовали несколько добровольцев. И вот уже все королевство бурлило новостями. Нашлись и противники. А тут еще Полуденный Король… началась война. И Джаяти отравил реки и ручьи. Все, кто пил горную воду в тот год, превратились в оборотней. А затем появились повстанцы и беженцы. Но Джаяти был умен. Он придумал средство, чтобы наказать их — лишить разума.

— Вот почему псы-стражники ненавидят ночных тварей?

— Это противостояние навеки. К счастью, в наших землях мало осталось уже и тех, и других, и мы не можем видеть кровавую бойню. Псы охраняют свои пустые дома. А твари ночи уходят в землю, где им лучше всего…

— В Край Полуночи, — Драко и сам догадывался.

— Совершенно верно. Как для беглецов благословенным считается Рассветный Край, так для них лучше всего там, в пустошах. Я ничего достоверно сказать не могу, это гиблое место, и никто из живых или полуживых туда не суется… Но, говорят, Король Ночи пытался противостоять этому нашествию. Теперь Король Ночи мертв, и земля там разорена. Никто не живет, ни люди, ни звери, ни птицы. Говорят, вода там до сих пор отравлена, а земля укрыта льдом. Даже воздух ядовитый. Говорят, никто, кроме тварей ночи там выжить не сможет. А еще говорят, что они превращаются там в нечто большее… нечто страшнее, чем безобидные оборотни.

Драко покосился на бесстрастную мордочку Сайнии.

— Она же все понимает?

— Да, — мягко сказал Король. — Понимает.

— А как ты узнал ее имя? — спросил Драко.

— Она сказал мне.

— «Сказала»?..

Сириус хохотнул.

— Сайния — дочь Джаяти. Она принцесса царства Заката, не на троне… но она по-прежнему моя принцесса.

Драко раскрыл рот — и захлопнул.

— Как ты об этом узнал? — выдавил он после потрясенной паузы.

Сириус вместо ответа повернулся к нему в пол-оборота, и его рука скользнула под плетение кос на шее. Он поднял волосы и отвел ниже ворот рубашки.

Драко увидел камень, сверкающий на месте седьмого позвонка. Неграненый, грубый, крупный, как камни в короне, алмаз. Кожа вокруг него была припухшей и красной. Он немного светился — или Драко так показалось.

Сириус резко отпустил ворот, черные косы упали на его плечи и скользнули по спине. Он повернулся обратно.

— Но, полагаю, историю камней в наших телах ты уже слышал от мадам Лавгуд?

— Слышал, — тихо сказал Драко. — И видел.

— И ты не удивлен.

— Нет.

— И ты догадываешься теперь, что между мной и Сайнией некая связь. В этом камне — частица ее крови. Точнее, в ее крови — частица королевского алмаза. Сложно объяснить, да я и не вдаюсь в подробности… я не сумасшедший король, чтобы изучать такие науки. И не хотелось бы им стать… Если быть предельно точным — мы говорим во сне. Я вижу ее такой, какой она могла быть, не прими зелье своего отца. Она красивая, высокая, невероятно умная леди. Для меня и там, во снах — она навсегда остается юной, прекрасной.

Сайния едва заметно шевельнулась.

— Но ты не мог этого знать, пока не получил трон, — запротестовал Драко.

— Нет. Но я знал. Она вошла в мои сны прежде, чем камень меня поймал. Не спрашивай, как ей удалось. Она дочь величайшего колдуна Сомнии, черт возьми. Она знала такие пути, которые нам невозможно представить, нельзя охватить разумом — а если попытаемся, сойдем с ума. Она, возможно, говорила с шестью начальными божествами — а что может быть круче?

Сириус рассмеялся, и лицо его помолодело, стало совсем юным, мальчишеским. Драко криво улыбнулся.

— Только один вопрос. Знает ли Сайния, что оборотни могут проходить в Замирье?

Король нахмурился. Он медлил с ответом, затем, нахмурившись, проговорил, нерешительно и неохотно:

— Я слышал о тех, кто бежит в другой мир. И в другие… скажем так, миры. Но из них большая часть — такие же безумцы, как их предводитель Джаяти. Они жестоки, они не знают жалости, они из тех, кто всем видам пищи предпочитает страх и боль. Но они безобидны, в массе своей. Беспомощны, даже. Как все ночные твари.

— Боггарты, — выплюнул Драко с горечью.

— Да, и что же? Если бы мы там… там, знали, сколько магии пришло отсюда, через высокую дверь, мы что-то могли бы сделать? Разве что мистер Лавгуд напечатал бы безумную статейку… И это уже ничего не меняет. Я говорил, что время прошло. Ты, видимо, недопонял меня, Драко. Много, много веков. Кто-то ушел туда, кто-то остался. Кто-то, как Сайния, сохранил в себе человека. Кто-то совсем пропал. Погиб. Все двигается, все меняется. То, что мы могли видеть оттуда, из того мира… из Замирья? Кусочки, обрывки, осколки… словно капли воды, которые долетают от огромного водопада.

— Означают ли твои слова, что тебе… нравится на Сомнии? — изумленно поинтересовался Драко.

Король отвернулся и принял из рук Сайнии синий плащ.

— Поговори с Гарри. Костер уже догорает. Вам о многом нужно переговорить.

Это был вежливый, но по-королевски непреклонный способ завершить беседу. Драко коротко поклонился и отошел.