Элизиум, или В стране Потерянных Снов - [104]

Путники к вечеру прошли границу болот — невидную, но ощутимую: исчез запах испарений, влага перестала оседать на волосах и одежде, воздух стал теплее, суше. Пахло теперь травами, лесом, сонной осенней землей.

Еще одна долгая ночевка — Драко развел костер, принес воды из ручья и выскоблил лицо ножиком, снимая отросшую грязную щетину. Еды не было, но Гарри только сонно приоткрыл глаза, когда Драко сказал извиняющимся тоном:

— Прости, но и на этот раз без ужина. Завтра. Я думаю, мы найдем фермы или целые селения тут, в Вечернем Краю. Не все люди сбежали после войны.

Он лег рядом с псом и слушал его мерное, глубокое дыхание. От шерсти воняло чем-то сладковатым, гниющим, но Драко не обращал внимания. Он положил руку на толстую шею и уснул.

Это был самый странный сон из всех, что он видел не только на Сомнии, а и за всю свою жизнь. Безусловно, были сны и страшнее, и причудливей — но не было снов более чужих ему, воистину кем-то потерянных, кем-то, кого он не знал и знать бы (по крайней мере, в своем Замирье) не хотел.

Драко стоял на маленькой площадке над крутой и узкой лесенкой. Ступени вели в просторную, хотя изрядно захламленную и не слишком опрятную, кухню. Стены кухни выкрашены были в веселый оранжевый цвет, и, освещенное пламенем допотопного очага, помещение выглядело довольно уютно. Полки высокого буфета забиты были посудой, какими-то шкатулками с торчащими наружу лепестками шелка и бархата, свернутыми рулонами салфеток, взбивалками, ложками, кофемолками, вазочками, тарелками, кувшинчиками, куклами и связками сухих трав. Над огнем в очаге болтался закопченный котелок, в нем приветливо булькало.

Круглый стол был покрыт клетчатой скатертью, и за ним сидели две женщины.

Третий — высокий, сутулый мужчина — стоял у очага, скрестив руки на груди. И еще одна — девочка — стояла напротив стола, уперев руки в бока и низко наклонив голову, словно собиралась боднуть сидящих.

Ее рыжие, сильно вьющиеся, волосы были свободно рассыпаны по плечам. Черный свитер с глухим воротом, черные брюки до колен, полосатые гетры и такие же, в черно-белую полоску, варежки-митенки. Она была симпатичная, хотя лицо ее оставалось недобрым, а взгляд, которым девочка упиралась в женщин за столом, просто сверкал от ярости.

— Ты испортила бальное платье, — одна из женщин повысила голос. Драко пригляделся, и без труда узнал бывшую заучку и не самую приятную девицу Хогвартса. Гермиона Грейнджер больше не носила челку, волосы ее были собраны в низкий пучок. Она сидела, обхватив ладонями большую уродливую кружку, и смотрела на девочку с тем же примерно выражением, что когда-то Драко видел на лице ее завзятого врага. На милом личике Долорес Амбридж.

Удивительно, до чего доводит людей родительство, подумал он с мрачным смешком.

Девочка и бровью не повела.

— Мне не нужно бальное платье.

— Но Рози! — вторая женщина, полноватая, но, как говорится, из тех, кто старается держать себя в форме, с рыжими густыми волосами и ясными карими глазами, пыталась говорить нежно и деликатно. У нее выходило, впрочем, скорее просительно и растерянно.

Она посмотрела на мужчину. Тот ухмылялся.

— Рон, что ты молчишь? Ты не можешь повлиять на свою собственную дочь?

Гермиона Уизли нахмурилась.

— А почему он должен влиять? Она уже достаточно взрослая, чтобы понимать…

Рот у мужчины опять растянулся чуть не до ушей. Он выглядел уставшим, и, кажется, просто развлекался, наблюдая, как его дочь воюет с двумя рассерженными дамочками.

— Пусть делает, как хочет, — сказал он. — Лично мне все равно. Я буду удивлен, только если она отправится туда голышом. И то. Не очень.

— Папа! — девочка повернулась к отцу, вспыхнув от гнева.

— Я тебя знаю, милая, — безмятежно сказал Рональд Уизли, — и твой характер, и как ты всегда хочешь показаться самой, самой, самой.

— Я не хочу никому показаться!!! Никакой! Ни самой! Ни самой ужасной, ни самой прекрасной…

— Рози, послушай меня, — Гермиона отставила кружку. — Эй! Хватит кричать. Речь не о том, как именно ты желаешь выглядеть на рождественском балу.

— Если вообще желаю показаться на этом идиотском…

— Рози! Речь о том, как ты уважаешь труд старших. Бабушка очень старалась с этим платьем. Ты слышишь меня? Джинни, ну скажи хоть ты ей. Бабушка слепнет, а она шила ночами, торопилась, чтобы любимая внучка…

Рози топнула ногой.

— Я знаю, мама, знаю! Но никто не спросил меня…

— Она хотела сделать сюрприз.

— Никто не спросил, чего я хочу…

— Хоть иногда подумай о чем-то, кроме своих желаний, — взорвалась Гермиона. — Иди в свою комнату и подумай там. Я клянусь тебе, ты вырастешь, и ты будешь жалеть, что так обидела бабушку. Ты будешь очень жалеть. Когда-нибудь станет поздно, когда уже нельзя будет попросить прощения…

Он вдохнула и остановилась на полуслове.

Рон и Джинни опустили глаза. Рози сморщилась. По ее щекам побежали слезы.

— Я никого не хотела обижать… — прошептала она. — Вы не понимаете. Вы ни черта никто не понимаете…

— Ну так объясни, — мягко предложил Рональд Уизли.

Драко было трудно сказать, он вправду настолько поумнел, или просто устал от женской перепалки.

— Я пойду туда в черном! Я уже сказала! Радоваться нечему.