Елизавета I Австрийская - [37]
Нередко Елизавета предается радостям своей первой молодости. Здесь есть где развернуться ее любви к животным и цветам. При этом она снова чувствует себя беззаботным и счастливым ребенком, которым она до сих пор остается в глубине души, и это составляет одну из загадок ее неповторимого обаяния. Каждому, кто относится к ней с вниманием и любовью, ей хочется непременно ответить тем же. Одним из таких людей является граф Миттровски. «Дорогой Людвиг, — пишет она однажды своему шурину, — помнишь, я в моем последнем письме отправила тебе засушенного морского конька? Прошу тебя, сделай мне одолженье, распорядись, чтобы твои мастера сделали из золота его точную копию… Я хочу подарить ее графу Миттровски, который засушил его для меня и вообще постоянно приносит мне всевозможных морских животных, которые мне очень нравятся… А еще я заказала в Англии большую собаку… Как видишь, мой зверинец все время пополняется, и я даже боюсь, что славные маленькие птички не выдержат дороги домой…».
В каждом письме домой Елизавета жалуется на то, что она не получает никаких известий от своих сестер, в том числе и тех, что живут в Баварии. Правда, Мария, супруга короля Неаполя, просто не имеет возможности написать ей. Молодая королева, находясь в осажденной Гаэте, выказывает чудеса храбрости. Когда ей предлагают отправиться в Рим вместе с отъезжающим туда дипломатическим корпусом, она решительно отказывается. При этом она не сидит сложа руки, а становится буквально душой обороны, и когда генерал, командующий войсками, осаждающими крепость, предлагает осажденным специально обозначить королевский дворец и госпитали для того, чтобы они не пострадали от обстрела, Мария дает согласие только на обозначение госпиталей и решительно отвергает предложение в отношении дворца. 13 февраля 1861 года, так и не дождавшись ни от кого помощи и поддержки, преданный своими союзниками, король вынужден капитулировать. Королевская чета переезжает в Рим под покровительство папы римского, подобно тому как в 1848 году папе Пию IX в свою очередь пришлось искать убежища в неаполитанском королевстве. Отныне супругам, семейная жизнь которых с самого начала была не очень удачной, приходится жить в изгнании. Узнав об этом, Елизавета сожалеет о потере ее сестрой своего положения и одновременно радуется тому, что наконец-то в этом деле наступила какая-то определенность и можно больше не опасаться за жизнь сестры.
К концу пребывания Елизаветы на Мадейре становится ясно, что здешний воздух, тишина и чудесная природа острова, среди прочего славящаяся своими камелиями высотой до 30 футов, которые уже в феврале покрываются тысячами цветов и набухших почек, оказали весьма благоприятное действие на душу и тело императрицы. Посетители и императорские курьеры в один голос утверждают, что в последнее время она стала выглядеть гораздо свежее и избавилась от долго мучившего ее кашля. Одновременно улучшилось и ее настроение. Императрица уже начинает поговаривать о возвращении домой. Она уже предвкушает радость от предстоящей встречи с супругом и детьми. И лишь свидание с эрцгерцогиней Софией пугает ее, ведь она за все это время не написала матери Франца Иосифа ни одного письма, даже тогда, когда получила от нее красивую статуэтку святого Георгия, что можно было расценить как попытку сближения с невесткой. Она лишь передает ей через эрцгерцога Людвига Виктора благодарность за подарок[102]. «Я целую ее руки, — добавляет она, — и не пишу ей только потому, что, как мне кажется, ей будет скучно читать мои письма, да и рассказывать о здешней жизни почти нечего». Однако на самом деле она сознательно не пишет свекрови, которая вроде бы уже готова к примирению; но теперь этого не хочет Елизавета.
28 апреля императрица покидает остров и отправляется в обратную дорогу. Весь Фуншал искренне сожалеет об этом. Перед отъездом Елизавета раздает провожающим ее островитянам подарки, деньги и ордена. На этот раз пассажирам великолепной яхты английской королевы до самой Испании сопутствует отличная погода. По желанию императрицы власти Кадиса устраивают прибывшим гостям весьма скромный прием. Елизавета инкогнито совершает поездку по прекрасному городу. 1 мая она обычным пассажирским поездом отправляется в Севилью. Несмотря на просьбу императрицы и здесь не устраивать торжественного приема, герцог де Монпасье, шурин королевы и большой любитель роскоши и церемоний, не может отказать себе в удовольствии покрасоваться перед народом и встречает Елизавету на вокзале в усыпанной орденами парадной форме, провожает ее к роскошной карете, запряженной шестеркой лошадей, и предлагает ей остановиться в его дворце Сант-Эльмо. У Елизаветы это вызывает только раздражение. Она хотела бы в спокойной обстановке полюбоваться Севильей и не участвовать ни в каких церемониях, поэтому она отклоняет предложение герцога и идет навстречу его пожеланиям только в той мере, в какой этого требуют приличия. Кроме того, она получает приглашение от короля и королевы Испании посетить их резиденцию, от которого императрица также решительно отказывается. Она и без того сыта по горло назойливостью и хвастовством герцога и предпочитает вместо этого посмотреть бой быков, который должен состояться 5 мая в Севилье. Любопытству испанцев, их желанию собственными глазами увидеть прекрасную императрицу, о болезни которой так много говорят, нет предела. Сами большие любители различных церемоний и торжеств, они никак не могут взять в толк того, что императрица по мере сил старается уклоняться от почестей, соответствующих ее высокому положению. Испанцы в восторге от красоты и свежести всего облика императрицы, в котором даже самому внимательному наблюдателю не удается обнаружить ни малейших следов перенесенной ею болезни. Австрийский посланник в Мадриде, приехавший в Кадис для сопровождения императрицы, докладывает в Вену: «Ее величество выглядит прекрасно. Ее грациозность, достоинство и элегантная простота, как и следовало ожидать, производят на здешнюю публику, в которой возвышенное благородство соседствует с грубостью и бесцеремонностью, неизгладимое впечатление и импонируют ей»
