Елизавета I Австрийская - [30]

В императорской семье активно обсуждаются все эти события. Так проходит печальное лето, на исходе которого императрица получает сообщение, способное хоть немного отвлечь ее от грустных мыслей. Она узнает, что ее сестра Мария обручена с кронпринцем Неаполя и Сицилии Францем.

Однако дома Елизавете приходится по-прежнему вести непрерывную, хотя и скрытую борьбу со своими недоброжелателями. После кончины своей дочери она предпринимает попытку избавиться от придворного советника доктора Зеебургера, но эрцгерцогине удается отстоять своего ставленника. Домашний врач императорской семьи остается на своем месте и, несмотря на натянутые отношения с Елизаветой, продолжает лечить и саму императрицу, у которой на руке образовался ганглий. Зеебургер накладывает на болезненную опухоль две серебряные монеты, прижимает их тугой повязкой в надежде, что под их давлением ганглий исчезнет. Елизавета терпеливо носит эту повязку в течение двух дней, но затем, почувствовав сильную боль, снимает ее без разрешения доктора и, делая себе массаж, постепенно сама избавляется от недуга. В ноябре императорская чета переселяется в другие апартаменты замка, потому что прежние постоянно напоминали им о пережитой трагедии и к тому же были слишком тесными. Императрица поселяется в так называемом крыле «Амалия», где она имеет прямой доступ в детскую. Это особенно важно именно сейчас, так как Елизавета с зимы 1847 года снова беременна и должна щадить себя. Даже эрцгерцогиня София в последнее время стала относиться к ней более любезно, но это почти ничего не меняет, Елизавету по-прежнему удручает ее чрезмерная назойливость.

В адрес императрицы со всех концов империи опять начинают поступать многочисленные советы о том, как она должна вести себя во время беременности для того, чтобы родился мальчик. Она требует показывать ей все послания, страстное желание родить сына заставляет и ее быть немного суеверной. От императрицы тщательно скрывают любые неприятности Так, например, ей не рассказывают о том, что утром 16 августа обитатели Шенбруннского замка были напуганы страшным грохотом, от которого сотрясались стены. Огромная люстра, висевшая в церемониальном зале, рухнула на зеркальный паркет и разлетелась на тысячи кусков. К счастью, никто при этом не пострадал. Это был уже второй такой случай за последние два года. «Теперь я, пожалуй, воздержусь от того, чтобы сидеть под люстрой в императорском дворце»[82], — пишет обергофмейстер эрцгерцогини Софии. Елизавета наверняка истолковала бы это происшествие как грозное предзнаменование.

Между тем, наступает долгожданный день. 21 августа эрцгерцогиня получает из Лаксенбурга телеграмму: «У ее величества начинаются роды». Мать Франца Иосифа немедленно отправляется в Лаксенбург и сразу по прибытии заказывает молебен в дворцовой часовне[83]. В 10 часов вечера у Елизаветы начинаются такие сильные схватки, что она, во время предыдущих родов не издавшая ни одного стона, срывается на душераздирающий крик. Рядом с ней на коленях стоят мать императора и обергофмейстерша Эстергази, обе в слезах, и страстно молятся за Елизавету[84]. Роды идут очень тяжело. Наконец, в четверть одиннадцатого вечера бедная императрица разрешается от бремени.

«Это сын?» — едва слышно спрашивает она. — «Акушерка Грубер еще сама не знает этого», — осторожно отвечает ей Франц Иосиф, опасающийся, что в данный момент ей может навредить даже правда. Тогда Елизавета упавшим голосом произносит: «Ну конечно, это опять девочка!» — «А если это все-таки мальчик?» — продолжает Франц Иосиф. Тут прекрасное лицо его супруги озаряется радостью, она бесконечно счастлива. Внезапно ее охватывает недоверие, ей кажется, что от нее скрывают правду. И только увидев малыша собственными глазами, она окончательно верит в свое счастье.

Восстановление после родов затягивается из-за того, что избыток молока беспокоит Елизавету, а ей еще не разрешают кормить ребенка грудью. Императрица очень недовольна этим и злится на Зеебургера. Однако, это все же не мешает ей откровенно радоваться рождению сына.

Франц Иосиф, кажется, готов подарить молодой маме все драгоценности со всего света. Правда, он находит сына не очень красивым, зато крепким и сильным. Выслушивая поздравления, он не может сдержать слезы радости. Он бы, наверно, полюбил свою прелестную супругу еще сильней, если бы и без того не любил ее больше жизни. Эрцгерцогине Софии отныне придется нелегко. Положение императрицы стало теперь как никогда более прочным. Но эрцгерцогиня все равно не сдается. Она радуется ничуть не меньше своего сына, ведь она мечтает только о счастье и благополучии своего сына и всей империи, чего так и не смогла понять ее невестка. По мнению Софии, рождение наследника престола существенно облегчит ей достижение этих целей, и поэтому она намерена растить и воспитывать кронпринца на свой лад, как в свое время она вырастила и воспитала своего сына, ставшего теперь императором.

Педагогическим способностям императрицы она по понятным причинам не очень-то доверяет, однако при этом она явно заходит слишком далеко, совершенно лишая мать возможности хоть как-то влиять на своего сына. Такая позиция Софии становится еще одним источником нескончаемых конфликтов между ней и ее непокорной невесткой.