Эликсир - [6]

Кровь застыла у меня в жилах.

Сегодня вечером я уже слышала кое-что по поводу Эйфелевой башни.

Нет… Я слишком поспешно делаю выводы… не может быть…

А в голове уже звенел возбужденный голос Райны: «Je vais alies chez Pierre! У него пентхаус с видом на Эйфелеву башню! С'est tres bon, non?»

Но ведь в Париже есть не один пентхаус с окнами на Эйфелеву башню, не так ли? И шансы на то, что загорелось именно это здание….

Я схватила телефон и стала искать, куда Райна забила адрес Пьера, а потом перевела взгляд на бегущую строку новостей.

— Ну же, давай! — подгоняла я ее. — Говори, где это? Какой там адрес?

— Le feu est a vingt-quatre rue des Soeurs, — наконец произнес женский голос за кадром.

Земля остановилась.

Это был тот самый адрес!

— Нет! — выкрикнула я. — Пожалуйста, нет, нет, нет…

Я набрала номер Райны и целую вечность слушала гудки в трубке.

— Ответь, Райна, ну же, ответь!

Ничего. Никакого ответа.

— Черт! — я дала отбой, кое-как оделась и вылетела из комнаты, задержавшись лишь на секунду, чтобы подхватить камеру. Это было совершенно инстинктивное действие. Какой бы страх ни терзал меня из-за Райны, пожар был новостью, а я делала снимки новостей.

— J'ai besoin d'un taxi maintenant![11] — крикнула я швейцару, врываясь в холл и запоздало добавила: — S'il vous plait[12], — однако отчаяние в моем голосе подействовало лучше всяких просьб: швейцар выскочил на улицу и замахал проезжавшим машинам.

Казалось, это займет целую вечность. Тут всего-то километра четыре — не проще ли пробежать самой? Нет уж, лучше доехать, однако вынужденное бездействие за спиной у швейцара сводило меня с ума. Мне требовалось что-то делать. Я посмотрела на часы. В Нью-Лондоне, штат Коннектикут, три часа ночи. Неважно. Я набрала его номер.

Он ответил с третьего звонка, и голос его звучал бодро и четко, хотя я не сомневалась, что он спит уже не один час.

— Клиа, привет! Как у тебя дела?

Спасибо тебе, изобретатель определителя номера! Бен знал, что я не буду будить его среди ночи по пустякам.

— Бен! Бен, это из-за Райны. Здесь случился пожар — просто огромный пожар!

Голос у меня предательски сел, и я начала всхлипывать. Я не смогу вынести, если что-то случится с Райной! Просто не смогу.

— Сделай глубокий вдох и рассказывай. Рассказывай все, — теперь голос Бена был полон спокойствия и уверенности. Мне так нравилась эта его черта: чем большее безумие творилось вокруг, тем более логично и методично вел себя Бен. И именно его голос был моим прибежищем, моим спасительным маяком в течение последнего года.

— Я ничего не знаю, — наконец вымолвила я. Швейцар как раз подогнал машину к крыльцу, и я кинулась внутрь, выкрикивая адрес Пьера. — Vitе, s'il vous plait— vite![13]— взмолилась я. А потом скорчилась на заднем сиденье и кое-как пересказала Бену все, что успела увидеть в новостях.

— Так, понятно, — голос Бена приносил мне уверенность через десятки тысяч километров. — Не паникуй. Ты пока сама ничего не знаешь. Ты ведь едешь сейчас туда, верно?

— Со всей возможной скоростью, — подтвердила я, выгребла из сумочки пачку евро и сунула шоферу со словами: — Plus vite, s'il vous plait![14] — Отлично, — продолжал Бен. — Тогда поговори со мной, пока едешь.

Просто не знаю, что бы я делала без Бена. Мой круг самых близких друзей состоял всего из двух человек: Бена и Райны. Даже, пожалуй, и для круга-то маловато: так, ломаная линия близких друзей.

И я говорила с Беном на всем продолжении десятиминутной поездки. Я не могла иначе. Звук моего голоса, доносящийся до него через океан, был единственным якорем, удерживавшим меня от взрыва, который разнес бы на молекулы паники все мое существо.

— Arretez! Arretez![15] — закричала я наконец шоферу. Но в этом не было необходимости: полицейские кордоны перекрывали здесь дорогу. — Все, я на месте! — сообщила я Бену. — Я выхожу. Я позвоню тебе, как только что-то узнаю.

— Жду, — ответил Бен, и можно было не сомневаться: так он и сделает.

Я сунула таксисту еще пачку евро, распахнула дверцу и едва не ослепла от едкого дыма, резавшего глаза. Натянув ворот свитера на лицо, чтобы хоть немного защититься от дыма и копоти, я помчалась к горящему зданию, грубо расталкивая зевак. Дом окружали пожарные машины, однако вода из их шлангов мало что могла изменить: слишком тонкие струйки против такого огня, все равно что детский водяной пистолетик против адского пламени.

— Райна! — завизжала я, ослепшая и растерянная от ужаса. — Райна!

— Клиа!

Я крутанулась на месте: мне сию же секунду требовалось увидеть ее лицо — больше, чем глоток воздуха. Я должна была удостовериться, что с Райной ничего не случилось, что она не окликает меня с каталки, испуская свой последний…

— Клиа, Клиа, все хорошо! Все в порядке! Я здесь!

Она и правда была здесь, закутанная в свитер и кашемировое пальто на пять размеров больше, чем нужно. Рыжие кудри были спрятаны под меховой шапкой-ушанкой — пожалуй, такие были в моде где-нибудь в Сибири в 1930-х годах… или на голове тощего юноши модельной красоты.

— Господи, Райна! — вскричала я, прижимая ее к себе что было сил. Я ничего не могла с собой поделать. Я должна была убедиться, что это действительно она.