Елена Троянская - [254]

— Может быть. Это я.

— Она считала, что ты умерла. Оказалось, все наоборот: она лежит мертвая, а ты жива.

— Как все случилось? — Я хотела услышать рассказ из уст тех, кто ее любил, а не из уст ее убийцы. Может, человеческие слова хоть немного смягчат ужас того, о чем объявил Орест.

— Ее убил собственный сын, когда она вышла встретить его. Он отсутствовал много лет и вот вернулся[31], к ее великой радости. Но он вернулся с единственной целью — убить ее. Он ударил ее мечом в тот самый момент, когда она протянула ему навстречу руки для объятия. Удар оказался смертельным. Она только успела сказать: «Орест?» — и упала. Так она и лежит. Мы накрыли ее тело, но не касались его. Подготовить ее к погребению должна семья. Но рядом нет ни одного члена семьи, который бы это сделал.

— А что же Электра? — спросила я.

— Она не станет выполнять ритуал. Она сейчас приносит жертвы на могиле отца и рассказывает ему о том, что он отмщен.

— В этом нет ничего удивительного, — сказала другая женщина. — Она ходит на могилу отца каждое утро и каждый вечер. Она делает вид, будто этого требует дочерний долг почитания. На самом деле она там разжигала свою ненависть к матери и тешила себя мечтами о мести. Думаю, что она заразила Ореста своей ненавистью, она подговаривала его отомстить. У него не было причин так ненавидеть мать, как Электра.

— Она вызвала Ореста в Микены, чтобы сделать его орудием убийства. Теперь его будут преследовать злобные эринии, но ей-то что? Нет, она не станет готовить свою мать к погребению.

— Хорошо, это сделаю я. — И я наклонилась, чтобы поднять покрывало: мне было страшно увидеть, что под ним, но я была должна это сделать.

Покрывало медленно соскользнуло до пояса, открыв голову, плечи, грудь. Длинные волосы закрывали лицо, плечи и грудь были в крови, которая образовала лужу. Я попыталась убрать волосы с лица, но мне это не сразу удалось: кровь приклеила их концы к телу. Наконец я увидела лицо сестры с широко раскрытыми, удивленными глазами. Чем объяснялось это удивление: встречей ли с Орестом после долгой разлуки или встречей со смертью? Я осторожно закрыла ей глаза.

— Если бы я встретилась с ней раньше, то, возможно, ее встреча с сыном не закончилась бы смертью, — сказала я.

— Или закончилась бы еще одной смертью! Ты этого тоже заслуживаешь! — раздался пронзительный голос.

Я обернулась и увидела молодую женщину, как и все — в темном платье, но с усмешкой на лице.

— Ты, наверное, и есть Электра? Добрая, любящая дочь, о которой я столько слышала?

— Спроси моего отца, и он подтвердит тебе, что я любящая дочь. Спроси эту… — она кивнула в сторону Клитемнестры, — и она тебе скажет обратное. Ответ на любой вопрос зависит от того, у кого спрашивать.

Она подошла так близко, что я могла хорошо рассмотреть ее лицо с тяжелыми, грубыми чертами, как у Агамемнона. Мне даже на миг показалось, будто я снова вижу его.

— Вы с моей матерью — как две капли воды. Воистину сестры. Обе изменницы и предательницы своих мужей.

— Таково проклятие, наложенное на нашего отца. Горько видеть, когда твои дочери выходят замуж не один раз.

— Выходят замуж? Ты так называешь неприкрытое бесстыдство? — Она вскинула голову. — Я с удовольствием отправила бы тебя к сестре.

— Для этого ты слишком труслива, — спокойно ответила я. — Ты предпочла годами лелеять свою ненависть и дожидаться, когда подрастет твой брат. Ты хотела его руками воплотить свой замысел. У самой не хватило духу!

Я не боялась ее: я была уверена, что сильнее ее, несмотря на мой возраст. Мне хотелось схватиться с ней, наказать ее немедленно, не из благородства, — этого жаждала моя душа. И я добилась своего: разъяренная, она набросилась на меня. Я прижала ее к стене, схватила за волосы и сказала, задыхаясь:

— Твоему отцу стыдно за тебя сейчас. У тебя не больше сил, чем у дряхлой собаки, которая только лает. Впрочем, он тоже был хвастун. Возможно, он тебя понимает.

Я не стала разбивать ее голову о стену, отпустила ее. Я, к стыду своему, поняла, что хотела, использовав дочь, свести счеты с ее отцом, уже недосягаемым для меня.

— Убирайся! — крикнула я. — Оставь нас, твое присутствие оскорбляет тень твоей матери.

Домочадцы все это время сидели молча, потрясенные сценой. Когда Электра выбежала из комнаты, они прошептали:

— Так ей и надо.

— А где… его тело? — Я не смогла выговорить имя Эгисфа.

— Снаружи… Он готовился к жертвоприношению возле алтаря, когда Орест пронзил его сзади копьем. Он упал на алтарь.

— Да, они достойны друг друга — эти брат и сестра.

Я передернула плечами.

Агамемнон убил прекрасную не только лицом, но и душой Ифигению, оставив жизнь этим двум чудовищам. Агамемнон никогда не отличался умом. Или он чувствовал, что Артемида хочет получить в дар самое лучшее, что есть у него? Я затрясла головой, отгоняя эти мысли. Не думать об Агамемноне, не думать о войне. Эти мысли не должны осквернять ритуал погребения.

Гробница для сестры была давно приготовлена рядом с Агамемноном. Мне казалось неправильным хоронить их вместе, но если сестра за многие годы не приказала перенести свою гробницу в другое место, значит, таков был ее выбор. Покрывая ее лицо саваном, я попрощалась с ней.