Елена Троянская - [249]

Полоска лунного света переместилась. Скоро она покинет комнату, и наступит утро. Смогу ли я вынести то, что мне готовит грядущий день? Где Гермиона, уже взрослая женщина? Я хотела увидеть ее, обнять и в то же время боялась встречи с ней. Я знала, что она меня ненавидит. Разве может быть иначе?

Взошло солнце, которое не предвещало ничего хорошего. В его свете нам предстоит узнать правду. Менелай, исполненный тревоги, но все же более спокойный, чем я, переоделся и привел себя в порядок. Я не находила себе места.

Вошел отец: слуги сообщили ему о нашем возвращении. В первое мгновение я не узнала его в согбенном старце. Он не мог прямо держать голову и потому смотрел на нас искоса.

— Здравствуй, дочь! — сказал он слабым, ломким голосом.

— Здравствуй, отец.

Я сжала его костлявую руку.

Теперь, подойдя ближе, я поняла, что он почти слеп: его глаза были наполовину затянуты бельмами.

Он обнял меня, и под его одеждой я почти не ощутила плоти.

— Дочь моя, — шептал он, потом отстранился, посмотрел на меня. — Ты, кажется, постарела? У тебя седые волосы?

— Да, батюшка, — рассмеялась я впервые за долгое время. — Ведь прошло много времени!

— Я плохо стал видеть, но замечаю серебристые пряди в твоих золотых волосах и морщины на лице.

— Ты не так плохо видишь, отец! Расскажи мне, как вы жили.

— Дитя мое… — Его глаза наполнились слезами. — Мы не столько жили, сколько умирали. Столько смертей… Умерла твоя мать, умерли твои братья. А твоя сестра Клитемнестра стала убийцей. Она убила Агамемнона, когда он вернулся.

— Что? — воскликнул Менелай.

— Да, это так. Гера спасла Агамемнона во время ужасной бури, когда потонуло множество кораблей, а ваш корабль унесло в неизвестном направлении. Сигнальные костры известили Клитемнестру о том, что муж возвращается. Агамемнон высадился; он привез из Трои много трофеев и эту женщину, Кассандру… Клитемнестра устроила ему торжественный прием, сделала вид, будто обрадовалась мужу. Она расстелила для него пурпурный ковер и отвела в баню, где молодые рабыни подогревали для него воду. Кассандра же отказалась входить во дворец. Она кричала, что чувствует запах крови и что проклятие Фиеста нависло над пиршественным залом. Когда Агамемнон уже выходил из бассейна, Клитемнестра выступила вперед, словно собираясь обтереть его полотенцем, и набросила на него сплетенную ею сеть. Агамемнон в ней запутался, как рыба, и Эгисф дважды ударил его обоюдоострым мечом. Агамемнон упал в бассейн, отделанный серебром, а Клитемнестра отрубила ему голову топором.

Значит, сердце сестры ожесточилось настолько, что она отомстила за все свои обиды, за смерть дочери.

— А что стало с пленной троянкой? — спросил Менелай.

— Ее тоже убили, на пороге дворца, — ответил отец.

Значит, Кассандра мертва. Еще одна жертва.

— Кто же сейчас правит в Микенах? — расспрашивал Менелай.

— Моя дочь Клитемнестра вместе со своим любовником Эгисфом. Позор на мою седую голову. Можно ли считать, что проклятие сбылось?

— А где Гермиона? — Я вспомнила страшную угрозу Неоптолема, что она достанется ему.

— Ужасный сын Ахилла примчался сюда и увез Гермиону против ее воли. Он насильно женился на ней. Но их брак не был долгим. Он отправился в Дельфы — хотел украсть сокровище из храма Аполлона — и был убит жрецами. Он убил Приама возле алтаря — и сам погиб возле алтаря.

— А Гермиона? Где Гермиона?

— Здесь, во дворце. Она осталась бездетной вдовой и вряд ли снова выйдет замуж. Дурная слава ее матери и мужа, как клеймо, отвращают женихов.

Гермиона одинока в свои тридцать с лишним лет.

— Я должен предупредить тебя, у нее трудный характер, — сказал отец. — И это понятно: ей многое пришлось пережить. Тебе не надо сейчас встречаться с ней. Лучше подождать.

Моя дочь здесь, рядом со мной. И мне нельзя встретиться с ней?

— Разве Неоптолем не привез с собой пленницу из Трои? — спросила я.

Он взял себе Андромаху. Что случилось с ней?

— Да, с ним была высокая женщина. Она бежала от Неоптолема, когда он женился на Гермионе, но не одна. Они отправились куда-то на север.

Значит, Андромаха жива — пусть не благодаря мне. Но душа Гектора может быть спокойна.

— Что случилось с моими братьями?

— Они погибли вместе. Они собирались принять участие в Троянском походе, но гибель настигла их раньше[30].

Значит, Агамемнон не солгал. Братьев нет в живых. Больше нам не охотиться вместе. Одно утешение — я не повинна в их смерти. Не много отыщется мужчин, которые погибли не под Троей и к смерти которых я не имею отношения.

Я вдруг почувствовала такую усталость, что с трудом удержалась на ногах. Яркий дневной свет померк у меня в глазах. Я снова в своем старом дворце, но как все изменилось. Все мертвы.

Менелай тоже упал духом.

— Значит, я больше никогда не пожму его руку. А ведь мы перед расставанием поссорились, — сказал он, и я не сразу поняла, что речь идет об Агамемноне.

— После смерти человека всегда мучительно вспоминать последний разговор с ним: нам кажется, будто мы сказали не то, что нужно, а важное не сказали, — ответила я. — Вот и я думаю о матушке… Ах, Менелай, по силам ли людям бремя прожитых лет?

Я мечтала об эликсире забвения с его обезболивающим действием. Но нет, я должна пережить эту боль.