Елена Феррари - [126]

Показания инженера лаборатории Московской телефонной сети, ровесника Феррари, Моисея Израилевича Табачника в деле подшиты, но… упоминаний о Феррари в них нет. Возможно, они остались в том — другом деле и меньше чем через 20 лет перестали существовать. Единственное, что могло объединять инженера Табачника и разведчицу Феррари, кроме национальности, это тот факт, что Моисей Израилевич какое-то время жил во Франции и являлся членом Французской компартии. Был членом знаменитой «сети рабкоров»[367]? Весьма вероятно.

Примерно такая же ситуация с Абрамом Израилевичем Палевским — старшим инженером отдела оборудования Главогнеупора Наркомата тяжелой промышленности СССР и тоже бывшим французским коммунистом. Он был обвинен в принадлежности к «студенческой троцкистской группе» вместе с Рафаловичем, Пижарником, Каном, Тугенрайхом и Борисом и их связи с французской контрразведкой. Но и в его показаниях, имеющихся в деле Феррари, упоминания самой Феррари опять-таки отсутствуют, за исключением одной фразы:

«РАФАЛОВИЧ обратился за помощью к своей знакомой ФЕРРАРИ, работавшей в Разведупре. Через нее достал французский паспорт на чужое имя и в октябре тоже выехал во Францию через Ленинград на пароходе»[368].

Бывший студент Политехнического института французского Гренобля (в 1926–1927 годах) Захар Лазаревич Рафалович — одна из самых загадочных фигур в истории Елены Феррари. Кем был этот человек, был ли он как-то связан с поэтом Сергеем Рафаловичем, к которому была близка Елена Константиновна (или, во всяком случае, так ей казалось)? Известно, что он приехал в Советский Союз в 1935 году вместе с еще двумя «французами» — Сергеем Шором и Максом Сафиром, получил паспорт и зимой 1935/36 года отправился в долгосрочную командировку в Нальчик в качестве инженера треста «Связьмонтаж». Все трое потом были названы «ядром террористического заговора», ставящего целью убийство Сталина по заданию французской разведки и якобы использовавшего Феррари в качестве связной между Москвой и Парижем[369], но в деле самой Феррари идея с покушением на вождя развития не получила.

Что касается вопросов относительно личности Захара Рафаловича, то у нас пока нет на них ответов, как не было их и у следователя КГБ, со всей добросовестностью пытавшегося расследовать дело Елены Константиновны в 1956 году. Ему удалось лишь найти старую справку, но сведения, указанные в ней, как часто бывает, не вносят ясность, а лишь запутывают дело:

«Справка на АСД № 251 536

на РАФАЛОВИЧА Захара Лазаревича,

1906 г. р., ур. г. Лодзь.

Запрос на предмет выезда РАФАЛОВИЧА во Францию был послан в НКВД 17.02, а затем повторно 10.04 и 27.05.1937 г.

НКВД сообщил, что возражает. 29.IX. 1937 НКВД дал РАФАЛОВИЧУ выездную визу по французскому паспорту.

По сообщению ВРИД начальника 1-го отдела Разведупра РККА майора СТАРУХИНА, РАФАЛОВИЧ в 1937 г. выехал через Францию в Испанию»[370].

Получается, что загадочный Рафалович собирался покинуть СССР вполне легально — так же, как и въехал. С третьей попытки, но он получил разрешение на выезд от НКВД. Был ли его отъезд (или бегство) плодом усилий Елены Феррари? И почему информацию о его выезде в Испанию через Францию чекисты получили не от своей пограничной службы, а от начальника Западного отдела Разведупра? Будем надеяться, что ответы на эти вопросы еще ждут нас впереди.

Следствие напирало на связь Феррари с троцкистами. Ключевыми фигурами должны были стать Ганецкий и Петермайер. С последним 27 февраля была устроена очная ставка, на которой он, обвиненный в работе на троцкистов, французскую разведку и немецкое гестапо одновременно, подтвердил «уличающие показания» в адрес бывшей невесты, «завербовав» ее «с помощью Ганецкого» для работы на разведку немецкую. Ошеломленная Елена Константиновна все отрицала[371]. Впрочем, ее сопротивление не имело никакого значения. 11 апреля 1938 года — почти через пять с половиной месяцев после ареста, следствие было завершено. За неделю до этого, с разницей в три дня, были убиты оба бывших возлюбленных Феррари — Голубовский и Петермайер.

«При предъявлении протокола об окончании следствия по делу ФЕРРАРИ Елены Константиновны, последняя от подписи протокола отказалась»[372].

Это тоже было не важно. Обвинительное заключение в отношении Елены Феррари было уже утверждено начальником 3-го отдела III Управления НКВД СССР старшим майором госбезопасности Александром Павловичем (Израилем Моисеевичем) Радзивилловским (ему самому до ареста оставалось пять месяцев и пара лет пыток — до расстрела) и прокурором Союза ССР Андреем Януарьевичем Вышинским:

«ФЕРРАРИ Елена Константиновна — бывшая сотрудница Разведывательного управления РККА была арестована как участница антисоветской шпионско-террористической троцкистской организации.

На следствии ФЕРРАРИ показала, что на путь троцкистской деятельности она встала впервые в 1926 г. В 1926–29 (то есть во время работы в Главконцесскоме. — А. К.) принимала участие в троцкистских сборищах, в печатании и распространении нелегальных, антисоветских, троцкистских документов и т. д.

С 1929 по 1937 г., будучи организационно связана с троцкистами, находившимися в СССР и за границей, и используя свои служебные командировки по линии Разведупра. Осуществляла между ними связь, производя обмен информацией об антисоветской, троцкистской работе.