Элементали - [78]
– Толчки усиливаются. Похоже, Гуанг прав: все только начинается.
– Держи полосу, пока я буду рулить, – сказал Билял, в очередной раз, щелкнув тумблером. – Поехали!
«Боинг» раскачивался от непрерывных подземных толчков, его корпус и крылья сотрясала дрожь. Самолет бился, как в лихорадке, трогаясь с места. Отъехал в сторону трап и тут же завалился на бок, так тряхануло аэродром, дурным голосом взревел динамик в переговорном устройстве:
– Взлет не разрешаю! Немедленно остановитесь! С вами говорит диспетчер! Прекратите рулежку! Вы сейчас разобьетесь!
Билял сделал вид, что не слышит. Бетон перед самолетом завибрировал и натянулся. Равновесие было хрупкое и держалось с трудом. Сильнее заработали двигатели, и «Боинг» стал выруливать на вибрирующую, как гигантская гитарная струна взлетную полосу. Прямо перед самолетом она на глазах разглаживалась, а стоило ему проехать, снова складывалась гармошкой.
– Так… Хорошо… – кивнул Билял и, поставив тумблер в положение «на взлет», выпустил закрылки. – А теперь держись… Давай, мать!
И прибавил обороты. Тера закрыла глаза и сжала кулаки. Взревели двигатели. Самолет стремительно понесся по огромным трещинам, которые смыкались всего на какие-то доли секунды, чтобы шасси «Боинга» касались ровной поверхности, и он не терял бы скорости. Лицо Теры словно окаменело. За их спиной рушился бетон, которым была покрыта взлетная полоса. Теперь это уже была не гармошка, а куски искореженной арматуры вперемешку с каменными глыбами, которые извергала трясущаяся земля.
– Баллов девять, – оскалился Билял. – Хорошо трясет, дьявол его забери, этого предателя!
– Держи машину!
– Не учи…
– Билял, ты мальчишка!
– Отрыв! Смотри, мать, как красиво!
Серебристый самолет, задрав нос, стремительно уходил в небо, сплошь затянутое тучами. Ревели двигатели, в облаках машину то и дело подкидывало, а потом швыряло вниз, турбулентность была непривычно высокая. Тера сидела, стиснув зубы, и мысленно проклиная этого выпендрежника. Вдруг внизу что-то полыхнуло, раздался взрыв.
– Кого-то успели заправить, – Билял потянул на себя руль высоты, выравнивая упавший в очередную воздушную яму «Боинг». – Что ж… Мы уже далеко. – И он поставил самолет на автопилот.
– Когда ты только вырос? – удивленно сказала Тера. – И все равно: нельзя так рисковать.
– Пойди, скажи это ему, – кивнул Билял через плечо.
– Ты должен потерпеть.
– Он нас опять обманет. Кто знает, не тянет ли он время? Всегда был лжецом и интриганом! – в сердцах сказал Билял и крикнул: – Алла! Что там у вас?
– Порядок. Гуанг сейчас прибавит скорость.
– Попутного ветерка добавит, – усмехнулся Билял. – Часа за три долетим. Пойди, поспи.
– Я не устала, – запротестовала, было Тера.
– Это я не устал.
– Понимаю. Прислать сюда ее?
Билял молчал. Тера тоже, молча, встала и вышла в салон.
– Что у нас с погодой? – спросила Алла. – Я могу помочь?
– Да. Иди к нему.
Когда она ушла, Гуанг Чао, затравленно посмотрев на Теру, спросил:
– Будешь читать мне мораль? Мол, я тебя обманул, манипулировал тобой.
– Я понимаю, почему ты так поступил. Не в первый раз. Меня беспокоит другое: все мы видим одинаковые сны. Вы уже вспомнили ту самую первую катастрофу. И ты, и Билял, и Алла. А я хочу вспомнить, да не могу.
– Попробуй.
Она откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Но сон не шел. Вернее, не шел тот сон, который она так ждала, и который прояснил бы ей то, что сейчас происходит. Рядом замер в напряжении Гуанг Чао. Тера все-таки смежила веки. Перед глазами появилась почти, что вертикальная широкая лестница, конец которой терялся в облаках. Там, в дымке, виднелась скошенная золотая пирамида прекрасного храма. Тера стала медленно подниматься по ступенькам. Странно, она совсем не чувствовала усталости, хотя лестница была крутая и длинная, а она, Тера, хоть и высока ростом, но массивная, так же как и во всех остальных своих жизнях, не сказать, грузная. Но идти ей было легко, она почти не чувствовала своего тела…
Когда она открыла глаза, то невольно вздрогнула: рядом сидел Гуанг Чао.
– Что случилось? – напряженно спросил он.
– Так. Ничего.
– Ты что-то видела?
– Нет. Как обычно… Мы уже подлетаем к Гонконгу?
– Да.
– Хорошо…
В кабине пилотов Билял и Алла вели безмолвный диалог.
«Ты думаешь, получится?»
«Должно»
«А если нет?»
«Я все для этого сделаю»
«В последний момент всегда что-то случается. Мне страшно»
«Не бойся»
«Я устала ждать»
«Я тоже»
– Мы летим в Гонконг.
– Что ты сказал?
– Странно, я никогда там раньше не был. Закрытый для меня город.
– Это потому что там жил Гуанг.
– Он знает гораздо больше нас. Он ведь старший. Когда-то он был Верховным Жрецом. Ему известны все эти обряды и древние пророчества, – поморщился Билял. – И я не умею читать в его душе так же, как читаю в душах других людей. Он для меня, как темное облако. Непроницаемое. Лицо его скрыто под золотой маской. Маска… – он вздрогнул.
– Что такое?
– Нет, ничего… Мне кажется, в своих воспоминаниях я еще не достиг дна… Что ж, мы летим в Гонконг.
Гонконг
– Как погодка? – спросил Билял у диспетчера, подхватившего их на подлете к аэропорту. – Шейх Билял бен Халиф аль Рашид просит принять Гонконгский Центр Деловой Авиации частный самолет.
Книга – крик. Книга – пощёчина. Книга – камень, разбивающий розовые очки, ударяющий по больному месту: «Открой глаза и признай себя маленькой деталью механического города. Взгляни на тех, кто проживает во дне офисного сурка. Прочувствуй страх и сомнения, сковывающие крепкими цепями. Попробуй дать честный ответ самому себе: какую роль ты играешь в этом непробиваемом мире?» Содержит нецензурную брань.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…
Можно ли стать богом? Алан – успешный сценарист популярных реалити-шоу. С просьбой написать шоу с их участием к нему обращаются неожиданные заказчики – российские олигархи. Зачем им это? И что за таинственный, волшебный город, известный только спецслужбам, ищут в Поволжье войска Новороссии, объявившей войну России? Действительно ли в этом месте уже много десятилетий ведутся секретные эксперименты, обещающие бессмертие? И почему все, что пишет Алан, сбывается? Пласты масштабной картины недалекого будущего связывает судьба одной женщины, решившей, что у нее нет судьбы и что она – хозяйка своего мира.
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).
Судьба иногда готовит человеку странные испытания: ребенок, чей отец отбывает срок на зоне, носит фамилию Блаженный. 1986 год — после Средней Азии его отправляют в Афганистан. И судьба святого приобретает новые прочтения в жизни обыкновенного русского паренька. Дар прозрения дается только взамен грядущих больших потерь. Угадаешь ли ты в сослуживце заклятого врага, пока вы оба боретесь за жизнь и стоите по одну сторону фронта? Способна ли любовь женщины вылечить раны, нанесенные войной? Счастливые финалы возможны и в наше время. Такой пронзительной истории о любви и смерти еще не знала русская проза!
В романе «Крепость» известного отечественного писателя и философа, Владимира Кантора жизнь изображается в ее трагедийной реальности. Поэтому любой поступок человека здесь поверяется высшей ответственностью — ответственностью судьбы. «Коротенький обрывок рода - два-три звена», как писал Блок, позволяет понять движение времени. «Если бы в нашей стране существовала живая литературная критика и естественно и свободно выражалось общественное мнение, этот роман вызвал бы бурю: и хулы, и хвалы. ... С жестокой беспощадностью, позволительной только искусству, автор романа всматривается в человека - в его интимных, низменных и высоких поступках и переживаниях.