Элемента.L - [35]

- Двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восемь и двадцать девять, - сказал он, показывая на шары пальцем, - Da mihi veniam. Все начинается с выбора, - добавил он, - Какой бы выбрала ты?

- Не знаю. Может, желтый, - пожав плечами, сказала женщина.

- Ни за что! Этот меднобородый бабник никогда не имел права быть первым! - вспылил горбун, употребив, вместо слова «бабник» его более крепкий жаргонный аналог.

- Значит, красный? – миролюбиво предположила женщина.

Горбун недовольно фыркнул в ответ:

- Неужели зеленый, которого здесь вообще не должно быть? – удивилась она.

- Electa una via, datur recursus ad alteram. Избравшему один путь, не разрешается пойти по другому.  Увидим, когда это дерево зацветет. - сказал он.

- Уверен, что оно зацветет? – спросила женщина, рассматривая едва набухшие почки, когда горбун уже отщипнул несколько и по своему обыкновению, понюхал и даже попробовал одну на вкус, и снова остался весьма доволен.

- О, да! И даже даст плоды.

- Что же на нем вырастет? Синие яблоки? – пошутила она.

- Qui vivra verra. Время покажет - сказал ее спутник задумчиво, – Время покажет!

И не оглядываясь, пошел к выходу, всеми своими словами и поступками, оправдывая белый крест умалишенного на сгорбленной спине.

Агата запомнила этот разговор еще и по той причине, что они тоже остались недовольны цветом шаров. Её это и удивило, и поразило.

«Electa una via... Избравшему один путь…» - повторила она за горбуном. «Избранные» – сказало ей дерево, и Агата понятия не имела, что это значит.

Глава 9. Феликс

 Утро выдалось напряженным. С самого утра на работе от Евы все чего-то хотели, причем срочно, сразу и сейчас. Она куда-то звонила, что-то искала, относила, забирала, снова искала и снова звонила. К одиннадцати часам она так устала, что хотелось все бросить и уйти. Или хотя бы выпить кофе. И таблетку от головной боли. Да, не надо было вчера брать с собой в ванную бутылку с вином, тогда бы пришлось ограничиться всего одним бокалом, а выпитая бутылка, хоть и не полная, но давала о себе сегодня знать. И надо было выключать телевизор после пятой просмотренной серии, а не досматривать сезон до конца, тогда бы с утра Ева не проспала и успела бы позавтракать. Но она не успела, а на работе ей с утра не дали даже присесть. Но утренний цейтнот  миновал, таблетка проглочена, горячий кофе приятно дополнял посыпанное сахарной пудрой печенье, заботливо купленное офис-менеджером.

  Можно было проглотить кофе и на своем рабочем месте, но в столовой это делать было приятнее. Небольшая уютная столовая была сердцем небольшой Евиной компании. Здесь отмечали праздники, рассказывали о семейных неурядицах, делились ценной и не очень информацией. Здесь была настоящая офисная жизнь. Сейчас кроме Евы здесь сидели еще две сотрудницы, судя по увесистым бутербродам, тоже не успевшие с утра позавтракать. Разговор, ожидаемо для понедельника, шел о проведенных выходных.

- А ты, Ева, чем занималась на выходных? - обратилась к ней одна из них, та, что всегда спрашивала всех о проведенных выходных.

- Да, поди тусовалась с друзьями два дня, чем им молодым еще заниматься, - ответила та, что всегда отвечала за других.

Ева молча кивнула. И первая стала рассказывать какую-то очередную совершенно невероятную историю, произошедшую с ней в этот уик-энд. Ева молча слушала. Каждый понедельник эта молодая недовольная всем, и, своей жизнью, видимо, больше всего, женщина рассказывала истории одна невероятнее другой. И первое время все специально собирались на кухне её послушать. Удивлялись, восхищались, сочувствовали. Потом стали сомневаться в том, что все это правда. Потом начали возмущаться, что надоело эту лапшу с ушей снимать. Потом просто перестали реагировать и не обращали на рассказчицу никакого внимания. Ева слушала всегда. Иногда ей казалось, что она все это придумывает. Прямо сидит в выходные и придумывает, что она будет рассказывать в понедельник о своих выходных. Иногда Ева верила каждому ее слову, как сегодня, например. Рассказ был о том, как эта дама поехала в супермаркет и на переполненной автостоянке первая заняла освободившееся место. Прямо перед носом мужика на крутой тачке. Вышла и с гордым видом пошла за покупками. А когда вернулась, то нашла свою машину, залитую отбеливателем, и бутылку от него валяющуюся рядом. Потом она ходила в службу охраны, чтобы по камерам посмотреть, кто это сделал. Потом, когда ей отказали, вызванивала знакомого мента и пыталась посмотреть запись с его помощью. Потом ездила с ним в участок оформлять хулиганство. Потом ездила на мойку, где ей сказали, что отбеливатель разъел краску. А потом позвонил мент и сказал, что на записях с камер наблюдения супермаркета место, где она припарковалась не видно, и теперь надо искать свидетелей. Но она поехала и забрала заявление. В-общем, неприятная во всех отношениях история.

Ева допила свой кофе и вышла. Она представила себе этого мужика, молодого, но какого-то неопрятного, с заметным брюшком. Как он откручивает пробку и поливает крошечную машинку, как бросает бутылку и брезгливо вытирает руки мокрой салфеткой в своем бордовом джипе. Ева вернулась с полпути, и, открыв дверь в кухню, спросила с порога: