Элегия Чхэ Бон - [10]

Вдруг ей показалось, что она нашла выход…

— А если я достану денег?

— Где ты достанешь пять тысяч лян?

— Не беспокойтесь, достану. Дайте мне несколько дней сроку.

Долго еще сидели они вдвоем, разговаривая друг с другом. Потом Чхэ Бон позвала служанку.

— Чви Хян! Куда ушла твоя мама?

— К соседке.

— Сходи за ней!

Чви Хян привела мать. Увидев госпожу Ли, та всплеснула руками.

— Ой, госпожа, на вас лица нет! Что случилось! Госпожа Аи только вздохнула.

— Горе у нас, большое горе…

— Как же так? А мы думали, вы теперь в столице жить будете, знатными господами станете!

Чхэ Бон подошла к матери Чви Хян.

— У меня к вам большая просьба.

— Что за просьба, госпожа?

— Право, не знаю, как вам сказать… Продайте меня! Мать Чви Хян оторопела.

— Ой, что это вы говорите? Да вы в своем уме, госпожа?

— Я серьезно.

Чхэ Бон рассказала ей все.

— Ох-ох-ох, за что такие напасти? — вздохнула мать Чви Хян. — Да как же я продам вас?

— Мне нужны деньги, много денег!

— Если нужны деньги, лучше всего стать кисэн.

— Что ж, стану кисэн. Как это сделать?

— Раз уж вы решились, я помогу вам. Только что я была у матери Пон Сон, она рассказала, что дочь стала кисэн и уехала в Сеул, комната ее теперь пустует, — там можете поселиться…

Госпожа Ли слышала весь разговор. Вначале она молчала, надеясь, что мать Чви Хян откажет Чхэ Бон. Но когда та согласилась, госпожа Ли не выдержала.

— Я тебя не понимаю, доченька: ты не хочешь войти в дом знатного вельможи, но готова стать кисэн^ Неужели для этого я тебя растила? Нет, если ты в самом деле хочешь спасти отца, поедем со мною в Сеул.

— Я лучше стану кисэн, чем наложницей!

— Госпожа! — К Чхэ Бон подошла Чви Хян. — Поезжайте лучше с матерью, помогите господину советнику!

— Нет! Нет! Не уговаривайте меня! Я останусь в Пхеньяне — и пусть здесь и умру.

Чхэ Бон стояла на своем — ни слезы матери, ни увещевания Чви Хян не смогли ее переубедить.

По просьбе Чхэ Бон, мать Чви Хян отправилась к соседке и рассказала ей о желании девушки.

— А это все правда? — заинтересовалась соседка.

— Чистая правда. Стану я врать!

— Ну, ладно. А сколько ей надо денег?

— Это уж ты с ней решай. За Пон Сон тебе сколько дали?

— Семь тысяч лян.

— Э, наша госпожа красивей!

Мать Чви Хян привела соседку к себе и познакомила ее с Чхэ Бон. Чхэ Бон поклонилась ей.

— Вам, наверно, уже сказали: я хочу стать кисэн. Подхожу ли я вам?

— Подходить-то подходите, да не знаю, много ли вам нужно денег.

— Шесть тысяч лян. Мать Пон Сон усмехнулась.

— Пусть будет так, я согласна.

А про себя подумала: девчонка-то глупа — не знает себе цены!

Она сходила за деньгами и вручила их Чхэ Бон.

Госпожа Ли была подавлена происходящим. Она и гневалась на дочь, и жалела ее, — мать остается матерью!

— Доченька, одумайся! Что ты делаешь? Ведь ты погубишь себя. Вспомни: ты дала клятву молодому Чану!

— Не думайте больше обо мне, мама. Поезжайте в Сеул — вызволите из беды отца. Скажите ему, что я погибла при пожаре!

Она протянула матери деньги.

— Вот пять тысяч лян — купите на них свободу отцу. Вот еще пятьсот — это вам на дорогу. А эти пятьсот я возьму себе.

Что оставалось делать несчастной матери? Она взяла деньги и решила, что вернется вместе с мужем в Пхеньян и постарается помочь дочери.

ГЛАВА IX Чхэ Бон становится кисан и вновь встречается с Чан Пхиль Сонном

Распрощавшись с матерью, Чхэ Бон отправилась к соседке Чви Хян и поселилась у нее уже как кисэн.

Прежде всего она переменила имя: стала называться Сон, что значит «Сосна». «Сосна вечно зелена, — думала

Чхэ Бон, — и так же вечна моя любовь к Пхиль Сону. Так пусть же моим новым именем будет «Сосна»!»

Вновь пришла весна. Распустились на деревьях почки, зацвели цветы. И еще ярче стала красота Чхэ Бон.

Слава о ней разнеслась по городам и селам, все молодые дворяне знали, что нет кисэн красивее и талантливее, чем кисэн Сон из Пхеньяна. Многие добивались ее благосклонности, но ни один не достиг желаемого. Кисэн требовала невозможного: сложить стихи, которые тронули бы ее сердце.

Пусть вам не снятся сказочные сны. Вам лучше книги мудрые читать, Чтоб в академию Ханьлинь вступить.

Она крупными иероглифами начертала на бумаге этот стих и повесила его на дверях своей комнаты. Под стихом красной тушью приписала: «Я буду принадлежать лишь тому, кто сумеет выполнить мое требование!» Она знала: выполнить его может лишь Чан Пхиль Сон. Ни духи земли и неба, ни нечистая сила не знали, не могли знать, что для этого требуется. Это знали лишь два человека во всем мире — Чхэ Бон и Пхиль Сон!

Юноши Пхеньяна не раз состязались в искусстве стихосложения, но кисэн не нравились их стихи. Они расспрашивали друг друга: один десятерых, а десятеро сотню, что же ей по душе, и никто ничего не мог ответить.

Хозяйка приводила к Чхэ Бон десятки молодых поэтов — всем им было отказано. Многие сулили сводне огромные деньги за то, чтобы она выведала секрет кисэн, но та, конечно, ничего не знала. В конце концов все пришли к выводу, что угодить кисэн Сон может лишь небожитель.

Старухе это было на руку: «Девчонка набивает себе цену. Что ж, молодец! Кто-нибудь да придется ей по душе. И уж тогда-то я верну свои денежки!»