ГЛАВА I Чхэ Бон, дочь чинса Кима
Вот уже второй день воет за окном осенний ветер. Он срывает с кленов на горе Моранбон желто-красные листья, врывается в Пхеньян и свирепствует на улицах.
В одном из домов сидит у окна девушка. Безучастно смотрит она, как кружит ветер опавшие листья. Это Чхэ Бон, дочь чинса Кима.
Чинса Ким — благородный дворянин, богатый и родовитый. Чхэ Бон родилась, когда был он уже в преклонных годах, и потому любит он свою дочь безумно и бережет ее, как сокровище…
Чхэ Бон росла смышленой девочкой — с детства хорошо шила и умела ткать, рано выучилась писать и слагать стихи. Родители души в ней не чаяли и мечтали подыскать дочери достойного жениха: красивого и умного, из знатного и богатого рода. Отец считал, что в такой глуши как Пхеньян *, женихов искать нечего, и отправился в далекий Сеул, надеясь, что там ему повезет. Чхэ "он с матерью остались в Пхеньяне.
Шло время. Девушка переживала свою шестнадцатую весну. Уже волновали ее песни соловья, порхающего меж густых ветвей ивы, и нежные лепестки цветов, залетающие в окно…
Промелькнула весна, миновало лето, в город воротилась осень. А из Сеула по-прежнему не было никаких вестей.
Целый день Чхэ Бон грустила, сидя у окна. Под вечер, когда загорелась полоска заката, она вышла из дома и пошла по дорожке, усыпанной красными листьями.
— Чви Хян, где ты? Иди сюда! — позвала она служанку.
— Иду! — откликнулась та, выходя из дверей. — Ой, листья-то на деревьях совсем красные! А были зелеными… Как это получается?
— Их перекрашивает время, — сказала Чхэ Бон. — Ивы и персиковые деревья ничуть не изменились…
Наслаждаются они весною, Продолжается для них весна, Уж листва павлонии опала, Слышу голос осени в ветвях.
О, как быстро пролетает время: Сотня лет — всего лишь краткий миг. Как недолговечна жизнь земная. Здесь недавно расцвела весна,
И уже подул осенний ветер — Вешняя увяла красота. Не успеешь нас\адиться жизнью, А глядишь — и старость подошла.
Чви Хян всплеснула руками:
— Верно вы говорите! Кажется, только вчера уехал хозяин, а уж кончилось лето, осень пришла. И вестей от него все нет…
Девушки вздохнули. Чхэ Бон подняла с земли охапку желтых листьев и зарылась в них лицом, словно хотела спрятаться от злого ветра.
Вдруг у садовой ограды послышался треск ветвей. Чхэ Бон испуганно оглянулась, — какой-то юноша, раздвинув ветви павлонии, смотрел на нее. Было ему лет восемнадцать, был он красив, хорошо одет и казался человеком благородного происхождения.
Только взглянула на него Чхэ Бон — ив душе ее вспыхнула радость. Не смея поднять глаз, она, смущенная, убежала. Чви Хян последовала за ней.
Видя, что девушки убежали, юноша проник в сад и огляделся. Осторожно подошел он к тому месту, где стояла Чхэ Бон.
— Какая досада, что она испугалась!
Возвратилась на небо фея — Ветви ивы остались со мной, Только щебет в ветвях остался, А красавицы след простыл.
Юноша, вздохнув, печально опустил голову. И тут в глаза ему бросился шелковый платок — он лежал на земле. Юноша поднял платок и увидел на нем два вышитых иероглифа — иероглиф чхэ — «разноцветный» и иероглиф бон — «феникс».
«Наверно, это платок той девушки! — подумал юноша. — Значит, ее зовут Чхэ Бон!»
Бережно, словно редчайшую драгоценность, спрятал он платок за пазуху и стал ждать, не выйдет ли Чхэ Бон искать пропажу.
Из дома донеслись голоса. Юноша живо спрятался в кустах. Вот в саду появилась девушка, — она что-то Искала.
— Странно, куда он мог подеваться? — говорила она.
Юноша понял, что она ищет платок, и улыбнулся: напрасно тратит время, бедняжка!
Чхэ Бон — это была она — походила по дорожкам, поворошила опавшие листья и ни с чем вернулась домой. Вскоре в саду показалась служанка.
Она сразу увидела притаившегося в кустах юношу и смело подошла к нему.
— Это вы подобрали платок? Верните его, пожалуйста!
Но юноша решил, что отдаст платок только Чхэ Бон.
— А это твой платок?
— Нет, молодой госпожи.
— Так пусть она за ним и придет. — Юноша вынул из-за пазухи платок.
— Вы, наверное, шутите! Госпожа наша такая скромная- разве посмеет она разговаривать с незнакомцем? Верните платок.
— Я не шучу. Отдам платок только твоей госпоже. Ты кто сама-то?
— Служанка Чви Хян.
— А как зовут госпожу? Чви Хян усмехнулась:
— А вам-то что? Хватит болтать, отдавайте платок!
— Послушай, Чви Хян, что тут особенного, если я хочу знать ее имя?
— Девушек по имени могут звать только родители, чужим не разрешается *.
— Верно! Но я отдам платок лишь после того, как узнаю имя твоей госпожи, так что выбирай.
Чви Хян задумалась: «Человек он, видать, благородный, да и собой хорош — под стать молодой госпоже. Так и быть, скажу ему — все равно ведь на платке вышито ее имя». И она, улыбнувшись, сделала вид, что сдается.
— Уж раз вы требуете, так и быть, скажу. А платок отдадите?
— Непременно отдам!
— Госпожу зовут Чхэ Бон. Юноша рассмеялся:
— И тебе так трудно было это сказать? А ведь имя-то на платке вышито — я просто хотел проверить. Ну, хорошо, я отдам платок. Подожди немного.
Юноша хотел было уйти, но Чви Хян его удержала.
— Отдайте платок, а потом идите.
— Прошу тебя: подожди минутку!
Юноша убежал. В одном из соседних домов достал он тушь и кисть и написал на платке четверостишие. Потом вернулся в сад и отдал платок Чви Хян.
