Экватор рядом - [89]

Первые упоминания об эфиопском кофе относятся к XIV веку. Существует довольно известная версия о том, что само слово «кофе» произошло от названия средневекового феодального царства, а ныне эфиопской провинции — Каффа. Именно из Эфиопии пошел гулять по белу свету ароматный напиток. Кофейные деревья, в основном дикорастущие, занимают площадь почти в 450 тысяч гектаров, главным образом во влажнотропических лесах на юго-западе страны, в провинциях Каффа, Воллега, Илубабор, на высотах 1400–2100 метров. Лучшие, культурные, сорта кофе выращивают в окрестностях Харара. В год собирают до 130–150 тысяч тонн кофе — буна, как его называют в Эфиопии. Вывоз уже достиг 70 тысяч тонн, что составляет более половины всего экспорта по стоимости, — вот где собака зарыта! Кофе — рог если не изобилия, то во всяком случае солидных доходов для государственной казны, многочисленных перекупщиков и прочих посредников, в основном греков, итальянцев и арабов.

А вот фруктами Эфиопия похвастаться не может, хотя по своим природным условиям она могла бы стать страной-садом. В былые времена садоводство, виноградарство было развито гораздо сильнее; даже одна из климатических зон страны называется «война-дега», то есть «виноградная». Полевые культуры, пастбища «съели» многие виноградники и сады. Трудно поверить, но каждые двое из трех жителей эфиопской деревни за всю жизнь почти ни разу не лакомятся фруктами, а многие просто не знают об их существовании. Некоторые приятели пишут мне — «Ах, ты круглый год лопаешь ананасы и закусываешь их бананами, или наоборот!» Между тем фруктами мы здесь лакомимся куда реже, чем в Москве. Да, иногда мы пробуем апельсины из… Италии и Израиля, виноград из… Алжира, яблоки из… Ливана. А фруктовые консервы и соки сюда привозят даже из… Австралии!

Вернемся в эфиопскую деревню. Я свидетель первых, неуверенных попыток организации кооперации, сбытовой, разумеется. Время от времени в районных центрах, а иногда и в городах проводятся так называемые дни фермеров. Я застал такой день в большом селе Энда-Селассие, на дороге между Аксумом и ущельем Такказе. «День фермера» — полуярмарка-полусход, где люди обмениваются деревенскими новостями, а заодно заключают различные сделки, а власти демонстрируют лучшие образцы семян и растений, говорят о пользе вакцинации скота, разбирают жалобы, тяжбы, а главное, агитируют селян к пожертвованиям на строительство дорог, мостов, школ и т. д.

…Вскоре после окончания итало-эфиопской войны были отменены некоторые, зачастую дикие и нелепые, феодальные поборы, в 30-х годах официально отменено рабство. Упрощена необычайно измельченная и запутанная система землевладения, особенно «сетка» дарственных земель. Все большие и большие участки государственных земель («земель короны») вовлекаются в хозяйственный оборот. В деревне робко, неуверенно пробивают себе путь новые формы товарно-денежных отношений. Дело тут не в «нерушимых традициях» и уж, конечно, не в библейской покорности эфиопских крестьян своей нелегкой судьбе, как об этом пишут и говорят многие западные исследователи и журналисты. Дело во все еще громадной власти крупных и средних князей — феодалов-чиновников, всех этих расов, битводдадов, деджазматчей, фитаурари, баламбарасов и прочих титулованных особ; в могуществе «государства в государстве» — церковно-монастырской империи. А именно им принадлежат лучшие и большие земли. И не только земли. Они имеют свою долю, свои интересы во многих торговых и промышленных предприятиях. Именно они вот уже несколько лет ожесточенно сопротивляются принятию более чем умеренной земельной реформы, уточняющей главным разом величину арендной платы и в какой-то степени развязывающей инициативу крестьян-арендаторов. Именно они, крупные феодалы и церковники, держат свои цепкие, костлявые кисти на горле страны и не желают размыкать.

Каждые 9 из 10 жителей Эфиопии живут в деревне, связаны с сельским хозяйством. Круг их хозяйственный и духовных интересов замыкается в рамках семьи, реже деревни. В общем Эфиопия сельская осталась почти такой же, как много веков тому назад.

75 МИЛЛИОНОВ РОГАТЫХ И УШАСТЫХ ГОЛОВ, НЕ СЧИТАЯ КУРИНЫХ

Чем ближе к Гондару, тем больше пастбищ и лугов. Летишь ли над эфиопской землей на самолете, едешь ли по ее дорогам на машине, обязательно увидишь на зеленом фоне бело-буро-малиновые пятна. Стада. Впрочем, нам, бахардарцам, для этого не нужно ни летать, ни ехать — дважды в день, а то и чаще мычащие, блеющие, всхрапывающие массы дефилируют перед окнами наших коттеджей, заглушая споры инженеров над чертежами и перестук пишущих машинок.

Половина территории страны — пастбища и луга. На любой дороге и вдали от них встречают нас облаченные в овечьи шкуры библейские фигуры пастухов и прыгающие вокруг них грязные, худющие сторожевые псы. Пастушеские обязанности выполняют дети, подростки, реже юноши и мужчины. Вообще на всех плато Эфиопского нагорья уход за домашним скотом, за этим святая святых эфиопского крестьянина, — дело исключительно мужское. Впрочем, в этих занятиях мужчины не переутомляются, почти все время рогатая скотина предоставлена сама себе, бродит по лугам и саванне, лениво прислушиваясь к подозрительным шорохам в кустах да тянучим пересвистам пастухов, часто единственных живых существ, которых она «знает в глаза». Недаром эфиопская пословица говорит: «Корова знает своего пастуха, а не хозяина». Да, пастух обслуживает стадо нескольких хозяев, но обычно «комплектуются» общедеревенские стада иногда в сколько сот голов под присмотром команды пастухов.