Эктор де Сент-Эрмин. Часть первая - [45]

"Прошу прощения, капитан, мне надо сказать пару слов самому себе".

Капитан и солдаты поняли, что он хочет помолиться, и отошли от него.

Некоторое время он стоял неподвижно, скрестив руки, склонив голову на грудь и шевеля губами, но так, что не было слышно ни единого слова, исходящего из его уст.

Затем он поднял голову: лицо его светилось улыбкой. Он обнял меня и, обнимая, тихо сказал, подобно Карлу I:

"Помни!"

Я заплакал и опустил голову.

И тут осужденный твердым голосом приказал:

"Слушай команду!"

Солдаты приготовились.

Затем, словно не желая с покрытой головой отдавать приказ открыть огонь, граф снял с себя шапку и бросил ее вверх так, что она упала к моим ногам.

"Готовы?" — спросил граф.

"Да", — ответили солдаты.

"Ружья на изготовку!.. Целься!.. Огонь! Да здравствует ко…"

Не успел он договорить, как раздался залп и семь пуль пробили его грудь.

Он ничком упал на землю.

Я упал на колени, плача, как плачу сейчас».

И в самом деле, рассказав нам о смерти нашего брата, бедный ребенок разразился рыданиями.

И мы тоже, мадемуазель, клянусь вам, — продолжал Эктор, — мы тоже горько плакали. Мой старший брат, ставший в свой черед главой семьи, перечитал письмо, поцеловал Шарля, вытянул руку и на святой реликвии, оставшейся нам от брата, поклялся отомстить.

— О сударь, как печальна ваша история! — сказала Клер, утирая слезы.

— Следует ли мне продолжать? — спросил Эктор.

— Да, конечно, — промолвила девушка. — Никогда прежде я не слышала рассказа столь захватывающего и в то же время столь горестного.

XV ШАРЛЬ ДЕ СЕНТ-ЭРМИН

Эктор де Сент-Эрмин подождал с минуту, давая мадемуазель де Сурди время прийти в себя, а затем продолжил:

— Вы сказали: печальная история. Дальше она становится еще печальнее. Слушайте.

Через неделю после того, как в Безансон приехал мой юный товарищ и мы прочли письмо Леона, мой брат Шарль исчез.

Он оставил мне письмо, составленное в следующих выражениях:

«Мне нет нужды говорить тебе, дорогое мое дитя, где я нахожусь и что я делаю.

Как ты догадываешься, я приступил к мщению и занимаюсь тем, что исполняю свою клятву.

Теперь ты остался один.

Но тебе уже шестнадцать лет, а горе хороший учитель. В таких обстоятельствах быстро становишься мужчиной.

Ты понимаешь, что я имею в виду, говоря о мужчине: это могучий дуб, чьи корни уходят в прошлое, а вершина устремлена в будущее; он способен противостоять жаре, холоду, ветру, дождю и буре, ударам топора и искушению золотом.

Заставь работать одновременно свое тело и свой ум.

Сделайся ловким во всех физических упражнениях; у тебя не будет недостатка ни в учителях, ни в деньгах.

В провинции расходуй на лошадей, ружья, шпаги, учителей верховой езды и фехтования по двенадцать тысяч франков в год.

Если поедешь в Париж, расходуй вдвое больше, но с той же целью — сделаться мужчиной.

Сделай так, чтобы у тебя всегда было в запасе десять тысяч франков золотом, дабы вручить их первому же незнакомому тебе посланцу, который явится от имени Моргана и с образцом его подписи и доставит тебе письмо с печатью, изображающей кинжал.

Если речь зайдет о Моргане, ты один будешь знать, что речь идет обо мне.

Неукоснительно следуй наставлениям, которые я даю тебе скорее в качестве советов, нежели в качестве приказаний.

Перечитывай это письмо хотя бы раз в месяц.

Всегда будь готов сменить меня, отомстить за меня и умереть.

Твой брат ШАРЛЬ».

Теперь, мадемуазель, — продолжал Эктор, — когда вы знаете, что Морган и Шарль де Сент-Эрмин это один и тот же человек, мне нет больше нужды шаг за шагом следовать в моем повествовании за моим братом и рассказывать вам, что с ним стало.

Известность вождя Соратников Иегу распространилась по всей Франции и даже шагнула за ее пределы.

На протяжении двух лет, от Марселя до Нантюа, Франция была его владением.

Я дважды получал от него письма с печатью и подписью, которые он мне описал.

Каждый раз он просил меня выслать ему условленную сумму, и каждый раз я высылал ее.

На Юге Франции имя Моргана сделалось источником ужаса и одновременно любви.

Роялисты считали Соратников Иегу рыцарями законности, и такие определения, как бандиты, разбойники и грабители дилижансов, которыми их пытались заклеймить, нисколько не лишали их популярности.

Не раз и не два Морган выказывал чудеса силы, мужества и великодушия.

Дело дошло до состояния войны против правительства, и на всем Юге уже можно было открыто признавать свою принадлежность к Соратникам Иегу, не боясь преследований со стороны местных властей.

При Директории все шло хорошо; правительство было слишком слабым для того, чтобы вести внешнюю войну, а тем более войну внутреннюю.

Однако из Египта вернулся Бонапарт.

По воле случая он стал в Авиньоне свидетелем одной из тех отважных вылазок, какие усиливали могущество Соратников Иегу, удостоверяя благородство их поведения.

Вместе с деньгами, принадлежавшими правительству, они по ошибке похитили опечатанный денежный мешок с двумя сотнями луидоров у виноторговца из Бордо.

Торговец, сидя за общим столом в гостинице, сетовал на нанесенный ему ущерб, как вдруг среди бела дня туда явился мой брат, вооруженный до зубов и в маске, подошел к столу и положил перед жалобщиком, принеся ему все необходимые извинения, двести луидоров, похищенные у него вследствие недоразумения.