Эктор де Сент-Эрмин. Часть первая - [46]

Случаю было угодно, чтобы генерал Бонапарт и его адъютант Ролан де Монтревель обедали за тем же столом и присутствовали при этой сцене.

Ролан затеял там ссору с господином де Баржолем, задержался в пути, убил своего противника на дуэли и вернулся в Париж.

И тогда Бонапарт, осознав, с какими людьми он имеет дело и что это они поддерживают шуанов деньгами, а не англичане, принял решение уничтожить их.

Он послал Ролана на Юг Франции, наделив его полной свободой действий.

Но не нашлось ни одного предателя, который выдал бы Бонапарту тех, кого он пообещал уничтожить. Люди, пещеры, леса, горы — все были верны тем, кто был верен своему королю.

Однако некое непредвиденное обстоятельство погубило руками женщины тех, кого не могло сразить оружие целой армии.

Вам известно о тех страшных политических встрясках, которые, подобно подземным толчкам, потрясли Авиньон.

Во время одного из тех мятежей, когда люди безжалостно, бесчувственно, беспощадно убивают друг друга; когда врага бьют, пока он жив, пока он хрипит, пока он дышит; когда его все еще продолжают бить, когда он уже не дышит, когда он уже не хрипит, когда он уже мертв, — во время одного из таких мятежей погиб господин де Фарга, которого убили, сожгли и пожрали эти каннибалы, оставившие далеко позади все людоедские обычаи островов Тихого океана. Эти изверги были сторонниками прав и личных свобод человека.

У него осталось двое детей, сын и дочь, которым удалось ускользнуть во время резни и спастись бегством.

Создавая этих детей, природа ошиблась. Она наделила молодого человека сердцем девушки, а его сестру — сердцем юноши.

Оба они, Люсьен и Диана, поскольку Диана поддерживала Люсьена, поклялись отомстить за смерть отца. Люсьен примкнул к обществу Соратников Иегу, так называемому Южному обществу.

Через некоторое время он был схвачен, не смог вынести пытки лишением сна и назвал имена своих сообщников.

После этого, дабы защитить молодого человека от мести Соратников Иегу, его перевезли из авиньонской тюрьмы в тюрьму Нантюа.

Неделю спустя, ночью, на тюрьму в Нантюа было совершено вооруженное нападение, пленника похитили и увезли в Сейонскую обитель.

На третий день труп Люсьена де Фарга был среди ночи выставлен на всеобщее обозрение на площади Префектуры в Бурк-ан-Брессе, напротив гостиницы «Пещера Сезерьи», где поселилась Диана.

Труп был нагой, и из груди его торчал хорошо всем знакомый кинжал Соратников Иегу. С кинжала свешивалась бумага. На ней рукой самого Люсьена были написаны следующие строки:

«Я умираю из-за того, что нарушил священную клятву, поэтому я признаю, что заслужил смертный приговор. Кинжал, который обнаружат торчащим из моей груди, будет свидетельствовать о том, что я стал жертвой не подлого убийства, а справедливого возмездия».

На рассвете Диану разбудил шум под ее окнами.

Что-то подсказывало ей, что этот шум имеет к ней отношение и что ее ожидает какое-то новое горе.

Она набросила халат и, не закалывая волос, распущенных перед сном, открыла окно и свесилась через перила балкона.

Едва бросив взгляд на площадь, она пронзительно закричала, отпрянула назад, а затем, словно безумная, с распущенными волосами, с мертвенно-бледным лицом, выбежала на улицу и с криком «Брат мой! Брат мой!» бросилась к мертвому телу, вокруг которого толпился народ.

При казни Люсьена присутствовал один посторонний.

Это был посланец Кадудаля, владевший различными паролями, с помощью которых открывались любые двери.

Пропуском ему служило вот это письмо, копия которого сохранилась у меня, поскольку речь в нем шла и обо мне:

«Дорогой Морган!..»

Напомню, мадемуазель, что так звали моего брата, — прервался на мгновение Эктор, после чего продолжил чтение:

«Дорогой Морган!

Вы помните, как во время собрания на Почтовой улице Вы сами предложили стать моим казначеем в том случае, если я буду продолжать войну в одиночку, без поддержки изнутри или из-за границы. Все наши защитники погибли с оружием в руках или были расстреляны. Д’Отишан покорился Республике; лишь я один не преклонил колен, оставаясь непоколебимым в своих убеждениях и неуязвимым в своем Морбиане.

Чтобы вести войну, мне достаточно войска численностью в две-три тысячи человек; но это войско, которое не требует никакого жалованья, следует обеспечить продовольствием, оружием, боеприпасами; после Киберона англичане ничего нам не присылают.

Дайте нам денег, и мы отдадим нашу кровь! Не подумайте, упаси Боже, будто я хочу сказать, что в нужный момент Вы станете беречь свою кровь! Нет, Ваша самоотверженность превосходит и затмевает нашу беззаветность: если нас схватят, то всего лишь расстреляют; если Вас схватят, Вы умрете на эшафоте. Вы пишете, что можете предоставить в мое распоряжение значительные суммы; если я буду наверняка получать каждый месяц от тридцати пяти до сорока тысяч франков, этого мне хватит.

Я направляю к Вам нашего общего друга, Костера де Сен-Виктора; одно его имя является залогом того, что Вы можете всецело доверять ему. Я поручу ему выучить небольшой катехизис, с помощью которого он доберется до Вас. Дайте ему первые сорок тысяч франков, если они у Вас есть, и приберегите для меня остальную часть денег: у Вас в руках они будут в большей сохранности, чем в моих. Если Вас слишком притесняют и Вы не можете оставаться там, пересеките Францию и присоединяйтесь ко мне.