Экспресс Токио-Монтана - [42]

Нас четверо, игра началась.

Когда я еще только выбирал семь деревянных кубиков, мне не понравилась эта игра, а через пять секунд я ее просто возненавидел. Никогда в жизни у меня не получалось так быстро что-нибудь возненавидеть.

Среди первых слов на доске появилось «спокой», в смысле успокоиться, — совершенно абсурдное для меня слово. Здесь, на Западе, мы говорим «покой», а не «спокой». Ни разу в жизни я не слышал слова «спокой» и потому совершил большую ошибку, бросившись, как маньяк, к словарю — вот оно во всей красе: «спокой», британское слово, то есть слово, которое употребляют в Англии. Я не знаю английского английского. Американский английский — знаю.

С меня хватит.

Тоже мне — цель жизни.

Следом сыграло слово «мишулить». Не слыхал я такого слова — ни разу. Знаю, конечно, про игрушечного мишку, в мишень тоже попадать приходилось, но что еще за «мишулить»? Великое изобретение моего жутко грамотного друга. Опять в страстном порыве я бросился к словарю — можно подумать, свинья к бекону, — и черт бы вас всех побрал! вот оно — мишулить.

Если вам интересно значение этого слова, копайтесь в словаре сами, а коли вы всё и так знаете, это ваши проблемы, я с удовольствием послушаю, как вы скажете своему приятелю: «Этот негодяй опять меня намишулил» или «Не мишуль меня, а то обижусь».

Ага, вперед, говорите это слово на каждом углу.

А я на вас посмотрю!

Самое время перейти к следующему. После «мишулить» появился «билей». Вот он, этот самый билей, смотрит на меня с доски, ничего общего с билетом, совершенно отдельное слово: билей как он есть, «Смотри, билей!» Попробуйте сказать так своим друзьям в следующий раз, когда увидите зайца, живого или игрушечного, посмотрим, что они вам ответят.

Билей — это, оказывается, заяц.

Я незамедлительно вышел из игры.

Я — военнопленный, совершивший дерзкий побег из лагеря, охраняемого идиотской армией «Эрудита».

Мой побег вызвал неслабый переполох, много было потрачено красноречия в попытках вернуть меня в игру, но я был тверд. Я лишь расхохотался, встал из-за стола и уселся на диван.

Они упрашивали меня вернуться к столу и игре, но я хохотал, не поднимаясь с дивана.

— Вы только послушайте, — смеялся я. — Дрожит, как билей. Боже, какая красивая билейная шубка. Где вы ее достали? Ах, в словаре. Она вам так подходит!

Пять стаканчиков мороженого бегут по Токио

Рубину Гликману

Когда говорят: у вас бежит мороженое, это значит, что оно капает из стаканчика, и надо быстро-быстро слизывать, как муравьед, иначе оно попадет не в вас, а на вас.

Когда вы имеете дело с абсолютной реальностью стаканчика с мороженым, слово «в» положительно и предпочтительно, в отличие от явно отрицательного слова «на». Оно нам не нужно.

Только что я видел японское семейство: отец, мать и трое детей бежали по улице со стаканчиками мороженого в руках.

Почему-то мне кажется, что это маленькое чудо. Ни разу не видел, чтобы целая семья бежала по улице со стаканчиками мороженого. Им было очень весело. Может, это новый смысл слова «бежать».

Хорошо потрудились куры

Сладкие Турбины мести нежно, будто голос прекрасной женщины, урчат у него в голове и спокойно объясняют, что нет ничего странного и даже необычного в стареньком грузовичке с полным кузовом куриного дерьма и выключенными фарами, который: он ведет по тихой улице, населенной благополучным средним классом.

Куриное дерьмо он купил сегодня на большой птицеферме в Белом Сернистом Ручье, Монтана, и теперь вез его в городок под названием Вид, тоже Монтана, за двести миль от той фермы.

До сих пор он ни разу не замышлял ничего подобного, и процедура несказанно его порадовала — пришлось брать у приятеля раздолбанный грузовик, ехать в Белый Сернистый Ручей, покупать куриное дерьмо, смотреть, как оно валится в кузова

— Ох и много вышло, — заметил человек, помогавший ему нагружать дерьмо в грузовик.

— Да, — гордо ответил новый хозяин; куриного дерьма. — Немало.

— Что вы будете со всем этим дерьмом делать? — спросил помощник; он любил поговорить с людьми, потому что слишком: много времени проводил с курами.

— Надо не промахнуться, чтоб попало по назначению.

— Ну, — сказал грузчик куриного дерьма, так и не придумав лучшего ответа. — Надеюсь, это куриное дерьмо подойдет вам как нельзя лучше.

— Это точно, — сказал человек, которого мы назовем Майк, хотя настоящее его имя Ч. Эдвин Джексон, но для нас это совершенно неважно. Гораздо важнее то, что он сделал с куриным дерьмом.

Ранним и холодным февральским вечером Майк проезжал один за другим почти одинаковые дома, разыскивая тот, который был ему нужен. Номерной знак на своем грузовике он замазал грязью так, что вычислить его будет трудновато.

Адрес дома по улице Бьютт он так и нашел — по номерному знаку машины, удиравшей от брошенной и обалдевшей собачонки.

Люди оставили собаку в чистом поле, неподалеку от Майкова дома. Увидав, что происходит, он выбежал на улицу, но было поздно. Он кричал им вслед, но они уехали, не обратив на него внимания и бросив перепуганную собачку прямо на дороге — та лишь смотрела, как уезжают хозяева, покинутое животное оставалось в лапах жестокой судьбы и дикой монтанской природы.