Экспресс Токио-Монтана - [22]
Формы радовали взгляд, компактные и пропорциональные. Аккуратные щиколотки и грудь, которой совсем мало оставалось до пышности.
Мы мчимся в метро под Токио, она сидит напротив меня и с отсутствующим видом поигрывает кожей у подбородка. Мягко оттягивает ее, снова и снова проверяя упругость, — мы останавливаемся и мчимся к следующей станции.
Двенадцать миллионов человек у нас над головами ищут счастья, выжимают из собственных жизней все лучшее, а она думает об упругости подбородка и годах, что наступят — непременно наступят. Как станция, к которой мы сейчас мчимся.
Добро пожаловать на станцию Ёцуя.
Просто еще одна остановка в пути.
Счастливого пути, как этой реке
Более же всего облекитесь в любовь…
Кол. 3:14
Вчера вечером кто-то постучал в кухонную дверь этого одноэтажного домика, что стоит в Южной Монтане у реки Йеллоустоун, которая течет в Миссури, затем вместе с ней в Миссисипи, потом в Мексиканский залив их последний дом, такой далекий от гор, кухонной двери и позднего вечернего стука.
Я что-то готовил. И не сразу сообразил, что в кухонную дверь стучат. Друг, с которым мы болтали в этой самой кухне, успел открыть до того, как я сдвинулся с места. Я был слишком занят сковородкой, полной грибов и куриного мяса.
Я ждал, когда эти люди войдут в кухню и станет ясно, кто они и чего хотят. Еще я удивлялся, почему они не постучали в переднюю дверь. До нее ведь ближе — до передней, так сказать, двери этого дома. Она прямо на дороге. Я вообще не помню, чтобы кто-нибудь, да еще вечером, обходил дом и стучал в кухонную дверь. Может, когда-то раньше и было, давным-давно, но я тогда здесь не жил.
Эти люди так и не появились в кухне. Они постояли на заднем крыльце, крайне быстро поговорили о чем-то с моим другом, потом он закрыл дверь, люди ушли, а я их так и не увидел.
Слова их звучали совсем по-детски:
— Добро пожаловать в Райскую долину.
Больше я ничего не расслышал.
Друг держал в руках маленькую желтую брошюрку.
— Кто там был? — спросил я.
— Девочки, зовут нас в церковь.
В самодельной желтой брошюре перечислялись все церкви долины.
Общественная церковь Райской долины
Методистская церковь Соснового Ручья
Епископальная церковь Св. Иоанна
Переселенческая, Монт.
В простой брошюрке, радостно отпечатанной на мимеографе, назывались имена священников, их телефоны, какие службы проходят в каких церквах и когда.
На желтой обложке переводная картинка с цветами, и в компанию к ней — трогательная цитата из «Послания к Колоссянам».
Друг сказал, что девочкам лет десять-одиннадцать. Я их не видел, но как же здорово, что этим осенним вечером они пришли звать нас в церковь. У них добрые сердца. Я желаю им в жизни всего самого лучшего и счастливого пути, как реке Йеллоустоун, что уходит в Мексиканский залив — свой далекий дом и будущее.
Эти дети тоже куда-нибудь уйдут.
Негде поставить машину
День жаркий, и юный священник, открыв дверь церкви, едва не сбивает меня с ног. На нем черная рубашка с короткими рукавами. Может, у священников такая летняя форма? Понятия не имею, но день сегодня теплый.
— Уже заняли! — восклицает священник и сердито смотрит на припаркованные перед церковью машины. Свободных мест нет. Он топает ногой по тротуару, словно маленький мальчик в траурной одежде.
Сердито трясет головой.
— Было же минуту назад! — говорит он. — Надо ехать на другую стоянку, — сообщает он второму священнику, который вслед за первым выходит из дверей церкви и ничего не отвечает.
Надеюсь, в раю всем хватит места для парковки.
Студия 54
Когда бы — а речь идет о семи годах, — когда бы я ни позвонил по телефону некоему приятелю, он всегда дома. За эти семь лет я звонил ему шестьдесят или семьдесят раз, и он всегда сам снимал трубку.
В моих звонках нет никакой закономерности. Они возникают абсолютно случайно. Я звоню, когда мне хочется. Палец тычется в семь дырок на телефонном диске, и голос моего приятеля автоматически отвечает:
— Алло.
Ничего важного в наших разговорах нет, важно другое: он всегда дома. Иногда по утрам, иногда вечером.
Он говорит, что ходит на работу, но где доказательства? Он говорит, что пару лет назад женился, но я ни разу не видел его жену, и она никогда не снимает трубку.
Я позвонил ему сегодня в 1:15 дня, и он, конечно же, был дома. Телефон звякнул всего один раз. В последнее время я все чаще думаю, что с 1972 года он просто сидит дома и ждет моих звонков.
Глубокой зимой вороны едят колесо
Мы выехали из Соснового Ручья, Монтана, и двинулись в Бозманский аэропорт встречать приятеля. Он прилетал из Лос-Анджелеса, Калифорния.
Очень глубокий снег заключал в себе землю, словно белая тюрьма; температура прочно держалась на 13 градусах ниже нуля, а ветер, похожий на топор мясника, ясно давал понять, кто на самом деле хозяин этой северной страны.
Друг будет весьма удивлен, когда самолет приземлится. Лицо его обещает стать интересным. Стоит моему другу выйти из самолета, как все те пальмы, мимо которых он несколько часов назад ехал в международный аэропорт Лос-Анджелеса, незамедлительно окажутся в далеком прошлом. Наверное, это пальмы его детства. Он видел их лет в шесть примерно.
«Ловля Форели в Америке» — роман, принесший Бротигану популярность. Сатира, пастораль и сюрреалистическая образность легко и естественно сочетаются в нем, создавая неповторимую картину Америки. В нем нет четкого сюжета, как это свойственно Бротигану, зато полно колоритных сценок, виртуозной работы со словом, смешных зарисовок, фирменного абсурдного взгляда на жизнь, логики «верх ногами», трогательной специфической наивности и образов, создающих уникальную американскую панораму. Это некий калейдоскоп, который предлагается потрясти и рассмотреть. Книга проглатывается легко, на одном дыхании — и на отдыхе, и в деловой поездке, и в транспорте, и перед сном.
Уморительная, грустная, сумасшедшая книга о приключениях частного детектива, который однажды ночью оказывается на кладбище Сан-Франциско в окружении четырех негров, до зубов вооруженных бритвами; чья постоянно бранящаяся мамаша обвиняет его в том, что четырех лет от роду он укокошил собственного отца каучуковым мячиком; и в чьем холодильнике в качестве суперприза расположился труп.На норвежский язык «Грезы о Вавилоне» переводил Эрленд Лу.
«Ловля Форели в Америке» — роман, принесший Бротигану популярность. Сатира, пастораль и сюрреалистическая образность легко и естественно сочетаются в нем, создавая неповторимую картину Америки.
Впервые на русском языке роман одного из главных героев контркультуры 1960-1970-х годов. Первая книга издательского проекта "Скрытое золото XX века", цель которого - заполнить хотя бы некоторые из важных белых пятен, зияющих на русской карте мировой литературы. Книжный проект "Скрытое золото" начинается с никогда прежде не издававшейся на русском языке книги Ричарда Бротигана "Уиллард и его кегельбанные призы" в переводе Александра Гузмана. Бротиган не похож ни на кого, как и его книги, недаром их называют "романы-бротиганы".
Сбивчивая хронология одной смертельной ошибки. Как часто мы упрекаем себя, переигрываем в голове ситуацию, "а вот если бы я сделал то, а не это, все бы было иначе". Вся жизнь главного героя сводится к фразе "если бы я купил гамбургер" - она крутится у него в мыслях на протяжении 30 лет, днем и ночью, без перерыва на обед. Странный мальчик, с детства помещенный в условия наблюдения за смертью, после роковой, ненароком допущенной оплошности будет обвинять во всем себя. Дикая тяга к подсматриванию за похоронами из-под отдернутой занавески, болезненная дружба с дочкой похоронщика - девочкой с холодными руками и отчаянные рассуждения о том, что если он будет делать вид, что не боится ее пальцев, то она придет к нему на похороны и он не будет одинок - все это лишь точка отсчета для финального кадра, после которого время остановится. Бротиган пишет ласково, будто гладя по голове всех своих неординарных персонажей, опустившихся на дно.
В книге на научной основе доступно представлены возможности использовать кофе не только как вкусный и ароматный напиток. Но и для лечения и профилактики десятков болезней. От кариеса и гастрита до рака и аутоиммунных заболеваний. Для повышения эффективности — с использованием Aloe Vera и гриба Reishi. А также в книге 71 кофейный тест. Каждый кофейный тест это диагностика организма в домашних условиях. А 24 кофейных теста указывают на значительную угрозу для вашей жизни! 368 полезных советов доктора Скачко Бориса помогут использовать кофе еще более правильно! Книга будет полезна врачам разных специальностей, фармацевтам, бариста.
В романе Б. Юхананова «Моментальные записки сентиментального солдатика» за, казалось бы, знакомой формой дневника скрывается особая жанровая игра, суть которой в скрупулезной фиксации каждой секунды бытия. Этой игрой увлечен герой — Никита Ильин — с первого до последнего дня своей службы в армии он записывает все происходящее с ним. Никита ничего не придумывает, он подсматривает, подглядывает, подслушивает за сослуживцами. В своих записках герой с беспощадной откровенностью повествует об армейских буднях — здесь его романтическая душа сталкивается со всеми перипетиями солдатской жизни, встречается с трагическими потерями и переживает опыт самопознания.
Так сложилось, что лучшие книги о неволе в русской литературе созданы бывшими «сидельцами» — Фёдором Достоевским, Александром Солженицыным, Варламом Шаламовым. Бывшие «тюремщики», увы, воспоминаний не пишут. В этом смысле произведения российского прозаика Александра Филиппова — редкое исключение. Автор много лет прослужил в исправительных учреждениях на различных должностях. Вот почему книги Александра Филиппова отличает достоверность, знание материала и несомненное писательское дарование.
Книга рассказывает о жизни в колонии усиленного режима, о том, как и почему попадают люди «в места не столь отдаленные».
Журналист, креативный директор сервиса Xsolla и бывший автор Game.EXE и «Афиши» Андрей Подшибякин и его вторая книга «Игрожур. Великий русский роман про игры» – прямое продолжение первых глав истории, изначально публиковавшихся в «ЖЖ» и в российском PC Gamer, где он был главным редактором. Главный герой «Игрожура» – старшеклассник Юра Черепанов, который переезжает из сибирского городка в Москву, чтобы работать в своём любимом журнале «Мания страны навигаторов». Постепенно герой знакомится с реалиями редакции и понимает, что в издании всё устроено совсем не так, как ему казалось. Содержит нецензурную брань.
Свод правил, благодаря которым преступный мир отстраивает иерархию, имеет рычаги воздействия и поддерживает определённый порядок в тюрьмах называется - «Арестантский уклад». Он един для всех преступников: и для случайно попавших за решётку мужиков, и для тех, кто свою жизнь решил посвятить криминалу живущих, и потому «Арестантский уклад един» - сокращённо АУЕ*.
Один из самых знаменитых откровенных романов фривольного XVIII века «Жюстина, или Несчастья добродетели» был опубликован в 1797 г. без указания имени автора — маркиза де Сада, человека, провозгласившего культ наслаждения в преддверии грозных социальных бурь.«Скандальная книга, ибо к ней не очень-то и возможно приблизиться, и никто не в состоянии предать ее гласности. Но и книга, которая к тому же показывает, что нет скандала без уважения и что там, где скандал чрезвычаен, уважение предельно. Кто более уважаем, чем де Сад? Еще и сегодня кто только свято не верит, что достаточно ему подержать в руках проклятое творение это, чтобы сбылось исполненное гордыни высказывание Руссо: „Обречена будет каждая девушка, которая прочтет одну-единственную страницу из этой книги“.
Роман «Шпиль» Уильяма Голдинга является, по мнению многих критиков, кульминацией его творчества как с точки зрения идейного содержания, так и художественного творчества. В этом романе, действие которого происходит в английском городе XIV века, реальность и миф переплетаются еще сильнее, чем в «Повелителе мух». В «Шпиле» Голдинг, лауреат Нобелевской премии, еще при жизни признанный классикой английской литературы, вновь обращается к сущности человеческой природы и проблеме зла.
Самый верный путь к творческому бессмертию — это писать с точки зрения вечности. Именно с этой позиции пишет свою прозу Чингиз Айтматов, классик русской и киргизской литературы, лауреат престижнейших премий. В 1980 г. публикация романа «И дольше века длится день…» (тогда он вышел под названием «Буранный полустанок») произвела фурор среди читающей публики, а за Чингизом Айтматовым окончательно закрепилось звание «властителя дум». Автор знаменитых произведений, переведенных на десятки мировых языков повестей-притч «Белый пароход», «Прощай, Гульсары!», «Пегий пес, бегущий краем моря», он создал тогда новое произведение, которое сегодня, спустя десятилетия, звучит трагически актуально и которое стало мостом к следующим притчам Ч.
В тихом городке живет славная провинциальная барышня, дочь священника, не очень юная, но необычайно заботливая и преданная дочь, честная, скромная и смешная. И вот однажды... Искушенный читатель догадывается – идиллия будет разрушена. Конечно. Это же Оруэлл.