Экономика без догм: Как США создают новый экономический порядок - [47]

Вторым важнейшим трендом этого периода стало изменение глобальной финансовой архитектуры, выразившееся в диссоциации между долгами, создаваемыми в ее основных центрах, и финансовыми резервами, накапливаемыми на периферии. Если вернуться немного назад в историю, стоит отметить, что к 1970 г. все центральные банки обладали резервами, которые обеспечивали выпускаемые ими валюты. Резервы накапливались либо в золоте и других обладавших собственной стоимостью активах, либо в долларах, к которому были привязаны, например, валюты большинства европейских стран. В совокупности в резервах ФРС США и центральных банков шести стран ЕЭС, Великобритании, Швейцарии и Японии в то время находилось 26 100 тонн золота и почти $29,4 млрд665; если пересчитать их в доллары по действовавшей на тот момент цене золота, в цифрах 2008 г. это составило бы около $1,07 трлн (что всего на 20% превышает резервы Швейцарии по состоянию на 2020 г. 666). При этом в 1970 г. на США, ЕЭС, Великобританию и Швейцарию приходилось около 71% всех накопленных в мире резервов667. На протяжении последующих десятилетий становилось понятнее, что глобализация снижает предсказуемость финансовых рынков, увеличиваются объемы и частота перетока капиталов; растут масштабы трансграничных инвестиций. Все это угрожало стабильности валютных курсов и вызывало озабоченность правительств большинства стран.

В новых условиях доллар как основное расчетное средство в глобальной финансовой системе и как главная валюта международных займов оставался практически единственным инструментом, колебания которого не влияли сколь-либо заметным образом на экономику страны-эмитента — но для правительств других государств проблема была крайне важна. В 1992 г. была предпринята спекулятивная атака на британский фунт, обвалившая его стоимость по отношению к доллару на 25%668; в декабре 1994 г. на 50% обесценилось мексиканское песо669; на протяжении большей части десятилетия во многих развивающихся странах была зафиксирована высокая инфляция, достигавшая 874% в год в России, 2076% в Бразилии и более 313 млн процентов в Югославии670. Апофеозом стал кризис 1997–2000 гг., когда волна девальваций прошла по всем континентам — от Южной Кореи через Россию до Аргентины. Это нарастание нестабильности произошло в условиях, когда на мировых площадках доллар рос в том числе и к основным европейским валютам, а Соединенные Штаты в 1998 г. впервые с 1969 г. вернулись к сбалансированному и даже профицитному бюджету. Поэтому не приходится удивляться, что после выхода из кризиса накопление резервов стало главной стратегией обеспечения экономической безопасности для всех стран мировой периферии.

Я уже упоминал о том, что последовало далее, и сейчас можно только повторить: на протяжении всех 2000-х гг. вплоть до начала «великой рецессии» 2007–2009 гг. «развивающийся» мир предъявлял поистине безграничный спрос на доллары. При этом в то же время многие политики и эксперты именно из периферийных стран активно обвиняли Соединенные Штаты в том, что они намеренно увеличивают дефицит бюджета и торгового баланса и тем самым стремятся обогатить себя за счет остального мира — в чем часто желали видеть свидетельства близости «банкротства Америки» и «краха доллара». Конечно, США не противились тому, что иностранные производители продавали им товары за доллары, не требуя, кроме денег, ничего взамен — однако нужно со всей прямотой сказать, что таких дисбалансов не возникало, если бы центральные банки остальных стран не стремились аккумулировать доллары во все возрастающем объеме. Да, власти зачастую бывали правы: например, накопление Резервного фонда и инвестирование его в долларовые активы помогло правительству России нарастить расходы в 2008–2009 гг. и относительно безболезненно пройти через кризис — однако я хочу привлечь внимание лишь к тому, что за накопление дисбалансов несли ответственность обе стороны и ведущей была именно та, которая эти резервы накапливала. Процесс принял такие масштабы, что по состоянию на 1 января 2008 г. общий объем резервов Японии, Китая (с учетом Гонконга), России, Индии, Южной Кореи, Саудовской Аравии и Бразилии составил $4,71 трлн, тогда как ФРС, ЕЦБ и Банк Англии довольствовались лишь $881 млрд671, то есть суммой более чем в пять раз меньшей. Этот процесс не указывал на злонамеренность действий Соединенных Штатов: скорее напротив, их роль в мировой экономике в 1990-е и в 2000-е гг. не может быть переоценена — создав огромный дополнительный спрос, Америка на протяжении двух десятилетий поддерживала высокие темпы роста мировой экономики, так как положительные сальдо торговых балансов Китая, России или Саудовской Аравии прямо указывали на то, что они не стремились быть источниками такого спроса, в лучшем случае локализуя его часть внутри своих собственных экономик. Иначе говоря, в этот период США действительно выступали — если не в мировой политике, но в мировой экономике — an indispensable power («незаменимая сила»)672, статус которой столь многих раздражал673.

Однако у этой позитивной роли была и оборотная сторона. Америка действительно очень серьезно поспособствовала экономическому росту на рубеже столетий, а ее лидерство в технологической революции и ее приверженность свободному рынку радикально изменили современный мир. В то же время новые степени финансовой свободы, к которым привыкали американские власти, обусловили переоценку ими собственных возможностей. Как говорилось ранее, деньги переставали рассматриваться американскими властями как нечто связывающее их эмитента, а обязательства — как нечто ограничивающее свободу действий должника. Объем ликвидных долларовых активов, находившихся в собственности иностранных держателей в 1970 г., равнялся объему экспорта США за два года674 — та же сумма, имевшаяся только в резервах центральных банков в 2007-м, — объему экспорта за три с половиной года675. В 1971 г. американские власти осознанно отказались от обмена долларов на золото — сегодня никто не может гарантировать получение за доллары чего-либо, кроме большего числа долларов. Приобретение за эти деньги активов возможно — но в довольно ограниченном масштабе, не меняющем общего правила. Новая ситуация создала идеальные условия к тому, чтобы валюты развитых стран превратились лишь в совершенный инструмент антикризисного регулирования, в то время как их функция мировых денег и средства накопления оказалась скорее обузой. С этого момента экономика западного мира и стала «экономикой без догм».