Экономика без догм: Как США создают новый экономический порядок - [46]

Одним из наиболее важных для нашего исследования трендов, проявившихся в этот период, было изменение характера периферийного развития. На протяжении всего послевоенного периода США удерживали неоспоримое лидерство в отношении других стран, но природа этого лидерства менялась — прежде всего в том, что касалось размеров экономик, производительности труда и уровня жизни населения. С 1960 по 1989 г., например, британская экономика в номинальном исчислении выросла с 13,3 до 17,3% американской, французская — с 11,5 до 19,5%, а японская — с 8,2 до 53,3%652. Во всех этих странах уровень жизни рос быстрее, чем в США, а разрыв в производительности труда сокращался весьма уверенно. При этом большая часть остального мира (за исключением нескольких «азиатских тигров») развивалась довольно медленными темпами. Завершение холодной войны и глобализация поменяли этот тренд.

С одной стороны, крупные индустриальные соперники Америки сошли с дистанции: если в 1990 г. ВВП Японии составлял 41% американского (по ППС), а Советского Союза, по разным данным, от 30 до 55%653, то к 2000 г. первый показатель опустился до 33,2%, а второй (как суммарный ВВП постсоветских стран) — до 15,0% (российский показатель достиг 10%654). В те же годы началось стремительное развитие «новых индустриальных стран», которые сумели извлечь выгоды из диверсификации производства, аутсорсинга американской и европейской промышленности и усложнения цепочек международного разделения труда. Южная Корея, Тайвань, Малайзия, Индонезия, Турция, Бразилия и некоторые другие страны стали наглядными примерами догоняющего развития. Однако интересный феномен заключался в том, что это развитие, во-первых, стимулировалось самими западными странами, а во-вторых, не обеспечивало как такового «догоняния», если присмотреться к экономической статистике. Разумеется, так как темпы роста у «новых индустриальных стран» были выше средних, они сокращали разрыв с теми же США по масштабам ВВП — однако никому из них не удалось в течение рассматриваемого периода сократить абсолютные показатели разницы подушевого ВВП ни с США, ни даже с европейскими странами. Китай, который безусловно стал самой впечатляющей историей экономического успеха в этот период, лишь подтверждал это правило: в 1990 г. его подушевой ВВП по ППС составлял $982 против $23 900 в США; в 2007 г. соотношение достигло $6800 против $48 000, но абсолютный разрыв вырос с $22 900 до $41 200655. Иначе говоря, вся концепция «догоняющего» развития в этот период ушла в прошлое; теперь стоило говорить скорее лишь об «ускоренном». Возникла своего рода ловушка — периферийные страны развивались в прежней парадигме «догоняния», но догнать уже не могли. Излишнее ускорение было чревато раздуванием «пузырей» и масштабными кризисами, подобными случившемуся в Юго-Восточной Азии в 1997 г.

С другой стороны, такая же иллюзия распространилась и на другие регионы — в частности, на сырьевые экономики. После тяжелых 1990-х гг., когда быстрый технологический прогресс в развитых странах проявлялся в том числе и в ресурсосбережении, а некоторые визионеры предполагали, что экономика вскоре станет чуть ли не виртуальной, реальность начала XXI в. показалась достаточно многообещающей. Ускоренный рост «новых индустриальных стран» и подъем Китая увеличили объемы промышленного производства и привели к существенному изменению качества жизни в странах периферии. Вместе с необходимостью масштабного инфраструктурного строительства этот тренд породил рост спроса на сырье и энергоносители, который продолжался на протяжении всех 2000-х гг. Примечательно, что геополитические процессы — и, в частности, войны на Ближнем Востоке, рост могущества КНР и даже усиление агрессивности России — породили ощущение «возобновления истории»656 и ожидания возврата к прежней логике глобальных противостояний, «стратегического» характера ресурсов, борьбы за территории и «природные богатства»657 и т.д. Цены на нефть с 2000 по 2008 г. выросли в 3,4 раза658, а интегральный индекс сырьевых цен — в 3,35 раза659. Экспорт крупнейших производителей этих товаров также увеличился: Саудовской Аравии — в 3,9 раза, России — в 4,7 раза, а, например, Катара — в 7,6 раза660. Ввиду того, что большинство ресурсодобывающих стран вышли из ХХ в. с отсутствующим или существенно подорванным индустриальным хозяйством, они выступили драйвером спроса на промышленные товары «тигров» — и тем самым во многом перечеркнули собственные надежды на индустриализацию (парадоксально, но сейчас, например, Россия, формально являющаяся шестой экономикой мира по паритету покупательной способности, не производит персональные компьютеры, мобильные телефоны и даже большую часть оргтехники, которые в изобилии поставляют на экспорт уже не только Китай, но даже Вьетнам и Филиппины [в 2019 г. Вьетнам экспортировал электроники на $96,9 млрд661 — больше, чем Россия получила в 2020 г. от экспорта сырой нефти662]). При этом уровень жизни в этих странах повышался, а вместе с ним росли и расходы правительства. Если в 2000 г. российский федеральный бюджет был сбалансирован при цене нефти $19/баррель, а саудовский — при $22/баррель, то к 2009 г. цифры выросли до $70 и $78/баррель соответственно663. При этом основные показатели развития в данных странах (за исключением мизерных Катара, Кувейта или Бахрейна) также не демонстрировали сокращения разрыва, существовавшего между ними и Соединенными Штатами. Более того, если в случае с «новыми индустриальными странами» их развитие существенно зависело от спроса со стороны США и Европы, то динамика сырьевых экономик зависела уже от успехов периферийной индустриализации, так как самообеспеченность развитого мира энергоносителями начала возрастать (если в 2000 г. отрицательное сальдо в США и Европе составляло по нефти 19,4 млн баррелей нефти в день, а по газу — 353 млрд кубометров газа в год, то к 2019 г. эти показатели снизились до 12,8 млн баррелей и 297 млрд кубометров664). Иначе говоря, хотя глобализация довольно неплохо скрывала многие из этих трендов, развитие периферии становилось менее, а не более располагающим к надеждам на «догоняние» ведущих держав.