Экономика без догм: Как США создают новый экономический порядок - [49]

В-третьих, завершив свою масштабную трансформацию, финансовая система Запада сегодня практически не зависит от периферийных стран, хотя обратное остается совершенно неверным. В последние годы политики ведущих незападных стран постоянно говорят о «дедолларизации»696; Си Цзиньпин уже говорил о превращении юаня в главное расчетное средство на энергетических рынках697; В. Путин мечтал о превращении рубля в полностью конвертируемую валюту еще в 2003 г. («Другая крупная задача, которую надо решать вместе, — это достижение полной конвертируемости рубля. Конвертируемости не только внутренней, но и внешней. Не только по текущим, но и по капитальным операциям. Скажу прямо: стране нужен рубль, свободно обращающийся на международных рынках»698), а в последнее время, убедив самого себя в том, что «российская национальная валюта — рубль — полностью и свободно конвертируется на любые мировые валюты», предлагает сделать его расчетной единицей в торговле между странами БРИКС699. Однако реальный прогресс невелик: китайский юань сегодня занимает в валютных резервах центральных банков долю в 1,9%700, и этот показатель превышает 10% только в России701 и ряде африканских стран702 (причем именно покупки этой валюты со стороны Банка России послужили основой серьезного роста ее доли в глобальных резервах703, а эксперты, говоря об обретении им статуса третьей по популярности резервной валюты в мире, пока относят это событие к 2030-м гг.704), а российский рубль в данном качестве не присутствует даже в странах СНГ (Беларусь последней перестала учитывать его в официальных валютных резервах с 2017 г.705). В валютах периферийных государств практически не сделано внешних займов — и потому их накопление в мире вдолгую остается в значительной мере бессмысленным. В России в рамках «дедолларизации» пытались заставить иностранцев покупать нефть за рубли; в Иране ее цена номинирована в евро — но мы прекрасно видим, что подобные «радикальные шаги» Америку никак не задевают. Сегодня «дедолларизация» возможна лишь в том случае, если альтернативой окажется валюта страны, которая столь же филигранно управляет своим внешним долгом, способна осуществлять столь же масштабную эмиссию, не провоцируя инфляции и не заботясь о каких-либо ограничениях вывоза собственной валюты и ее использования в международных расчетах между третьими странами, — пока же все эквилибристические упражнения Китая по выдаче связанных кредитов в юанях для закупки китайских товаров и оборудования напоминают разве что эксперименты по использованию «переводного рубля» в расчетах между странами — членами Совета экономической взаимопомощи. Мы сегодня можем восхищаться китайскими технологиями мобильной связи пятого поколения или российскими военно-техническими разработками — но мне все же кажется, что важнейшим инструментом американского доминирования в начале ХХI в. являются их финансовые технологии, которые периферийные страны даже не попытались скопировать. Они, вероятно, считали, что американцы и европейцы из последних сил пытаются вернуться к «нормальному» положению вещей, и их неспособность это сделать воспринимали как свидетельство близкого конца западного мира — а оказалось, что возникла новая норма, на фоне которой периферийные финансовые системы выглядят безнадежным анахронизмом.

События последнего времени указывают, на мой взгляд, на то, что основные западные экономики пришли в состояние нового равновесия. Создав механизмы, позволяющие в кризисных ситуациях производить практически безграничную эмиссию, не провоцируя инфляции и не повышая общей стоимости обслуживания государственного долга, они существенно ослабили ту связку с внешним миром, которая оставалась необходимой еще на предыдущем этапе становления «новой экономики». В результате мир сегодня зависит от главных резервных валют, которые в значительной мере превратились из классических денег в инструменты регулирования американской и европейских экономик — но сами эти экономики во все меньшей степени зависят от остального мира.

***

Насколько устойчивой является эта система, в каком направлении она будет эволюционировать и к каким последствиям может привести?

На мой взгляд, за прошедшие полвека в развитых странах сложилась качественно новая финансовая система. Она дает властям огромные возможности маневра, несопоставимые с имевшимися раньше. Сегодня дефицит федерального бюджета США находится на уровне 1944 г., но этого никто не ощущает, в то время как 70 с лишним лет назад для финансирования военных расходов максимальная ставка подоходного налога на состоятельных граждан была повышена до 94%, более 90% населения вынуждены были купить облигации военного займа, наименьший номинал которых составлял… 10 американских центов, были введены ограничения на заработную плату и компенсации корпоративных менеджеров706, а более 10 важнейших товаров — от бензина до сахара и от масла до сгущенного молока — продавались в соответствии с утвержденными нормативами и по фиксированным ценам707.

Именно это изменившееся положение выступает главной гарантией того, что правительство может адекватно ответить на любой хозяйственный кризис — и даже обеспечить относительно безболезненную остановку экономики на несколько месяцев. При этом следует заметить, что в ходе текущего кризиса увеличение заимствований с гораздо меньшим привлечением внешних инвесторов, чем ранее (так, с 1 июля 2019 г. по 1 июля 2020 г. объем американских казначейских обязательств на балансе иностранных юридических лиц вырос всего на 6,2%708 по сравнению с увеличением на 83% в 2008–2010 гг.709) в условиях сохранения номинального размера внешнеторгового дефицита (в 2015–2019 гг. он оставался на том же уровне, что и в предшествующих прошлому кризису 2005–2008 гг.710 при инфляции доллара за этот период 24,6%711). При этом увеличение долга не вызывает серьезного удорожания его обслуживания и не является реальной проблемой для американского казначейства. В ЕС мы видим те же тренды, причем проявляющиеся даже более радикально: государственный долг четырех крупнейших экономик еврозоны с 1 января 2007 г. до 1 июля 2020 г. вырос более чем в 1,7 раза при заметном снижении стоимости его обслуживания712, а баланс ЕЦБ за тот же период «разбух» в 5,47 раза, достигнув €6,29 трлн713. Эти тренды, на мой взгляд, могут сохраняться на протяжении довольно длительного времени: с высокой степенью вероятности после каждого кризиса государственный долг развитых стран будет увеличиваться на 20–30% ВВП и затем стабилизироваться на новом «плато» до следующего циклического спада. Увеличение пропорции долга к ВВП с нынешних 100–120% до 250–300% в условиях новой финансовой системы не кажется проблематичным, и это значит, что западные экономики практически «купили» себе для устойчивого развития еще 25–30 лет.