Экономика без догм: Как США создают новый экономический порядок - [38]

Несколько иную — но также весьма примечательную — динамику обнаруживает совокупный долг американских домохозяйств. В середине 1971 г. он составлял умеренные 42,12% ВВП, начав устойчиво расти с первой половины 1980-х гг. и достигнув исторического максимума 98,27% ВВП в конце 2007 г., когда, собственно, и случился ипотечный кризис, первый и пока единственный в американской истории, спровоцированный закредитованностью частных лиц. С тех пор, однако, в США продолжается процесс устойчивого снижения задолженности домохозяйств — и тренд остается в силе, несмотря на минимальные ставки по кредитам (хотя «коронавирусный» кризис временно его прервал). За 12 лет отношение долга к ВВП сократилось почти на четверть и достигло 74,77%571, опустившись ниже уровня 2002 г. При этом основная часть долга домохозяйств — ипотечные кредиты — с 2008 г. не растут не только в относительном, но и в абсолютном выражении, составляя около $10 трлн572, в то время как совокупная стоимость жилья на территории Соединенных Штатов с 2010 г. увеличилась на 51% и составляла на конец 2019 г. $33,6 трлн573. Иначе говоря, «критическая» закредитованность домохозяйств не подтверждается: если брать в совокупности ипотечные и автокредиты, на их обслуживание граждане сегодня тратят менее 10% своего совокупного дохода, что является минимальным значением за более чем 40 лет574. В странах Европейского союза проблема частного долга также не стоит слишком остро: по последним данным, он составляет 52,1% ВВП стран–членов блока575.

Завершая этот экскурс, отметим удивительную на первый взгляд вещь: в период нынешнего «коронавирусного» кризиса государственный долг США стал сопоставим по объему с обязательствами корпораций и домохозяйств, вместе взятыми, впервые с середины 1950-х гг., когда американские финансы восстанавливались после Второй мировой и корейской войн — что говорит о важнейшем тренде, отличающем современную финансовую систему: опережающем росте государственных долговых обязательств по отношению к частным. Важность данного обстоятельства невозможно переоценить: если выражаться немного фамильярно, финансовая система современного общества характеризуется тем, что долги активнее всего делают те, кто не зарабатывает деньги, а печатает их.

И этому есть свое объяснение.

Если внимательнее присмотреться к организации современной финансовой системы, окажется, что она вовсе не ориентирована на бесконечное раздувание кредитных пузырей и градация кредитных ставок очень легка для понимания. С одной стороны находится государство, которое имеет возможность бесконечно привлекать/создавать деньги на максимально льготных условиях, то есть практически беспроцентно (средняя ставка по 10-летним облигациям федерального казначейства США составляла на 1 июля 2020 г. 0,67% годовых576). К нему примыкают крупные корпорации, чьи облигации также приносят крайне незначительный доход (на ту же дату средняя доходность долговых обязательств американских компаний с рейтингом ААА достигла исторического минимума 2,14% годовых577). С другой стороны, кредиты частным лицам выдаются под куда более высокие проценты: в июле 2020 г. средняя ставка по 30-летнему ипотечному кредиту в США сложилась на уровне чуть ниже 3% годовых578, а по кредитам на покупку автомобилей — 4,24%579; кредиты на обучение в колледжах (с начала 2000-х гг. — самая быстрорастущая категория ссуд частным лицам) обходятся в 4,51–5,18% годовых580, а необеспеченные потребительские ссуды по кредитным картам — в 16,03% годовых581. Иначе говоря, пресловутый кредитный пузырь четко структурирован: он позволяет привлекать на максимально льготных условиях средства, которые вливаются в экономику или идут на поддержание минимального благосостояния граждан (на социальные программы), и в целом благоволит тем, кто использует заемные деньги на развитие реального сектора (корпорации) или покупку товаров длительного пользования (дома и машины). Текущее потребление в кредит финансируется гораздо меньше. Даже «новая» финансовая система требует от большинства населения работать не менее интенсивно и напряженно, чем прежде, поскольку свои уникальные возможности она демонстрирует только в моменты серьезных кризисов, и то в некоторой мере ради того, чтобы заместить сокращающиеся займы населения и компаний (так, например, с 1 января 2008-го по 31 декабря 2011 г. государственный долг США вырос с 64,42 до 97,42% ВВП, но этот рост был более чем наполовину компенсирован снижением суммарного долга домохозяйств и компаний нефинансового сектора с 142,26 до 125,23% ВВП582).

Таким образом, называть экономикой без догм сегодня можно прежде всего действия правительств; они становятся все более радикальными в связи с обретением финансовыми властями новой степени свободы — но при этом меняющаяся реальность не разрушает привычной хозяйственной динамики. Более того, с 2000 г. доходы американского федерального бюджета выросли всего с $2,03 трлн до $2,82 трлн (за 10 месяцев 2020 финансового года), а расходы — с $1,79 трлн до $5,63 трлн (за 10 месяцев 2020 финансового года), но при этом только за последние семь лет доля американцев, которые считают бюджетный дефицит «очень серьезной проблемой», снизилась с 72 до 47%583. У. Баффетт совершенно прав, говоря: «Если вы эмитируете бонды в собственной валюте, большой вопрос, что может случиться с валютой — но при этом вы не объявите дефолта, а Соединенные Штаты достаточно прозорливы, чтобы занимать только в собственной валюте»584, и поэтому долг практически независимо от его масштабов не является для США значимым вызовом585 (некоторые авторы идут еще дальше и заявляют, что государственный долг вообще не представляет проблемы, которой следует серьезно озабочиваться586).